Мой корабль к этому моменту уже получил девять попаданий главным калибром от своих братьев-близнецов и около тридцати снарядов помельче от других вражеских линкоров. Треть орудий стрелять больше не могли, но главной бедой стало другое, боеприпасов почти не осталось. Мне пришлось вести огонь по врагу теми самыми специальными снарядами, предназначенными для борьбы с истребителями и штурмовиками. Естественно, даже при попадании они лишь царапали броню вражеских кораблей своими поражающими элементами, но, по крайней мере, это отвлекало врага на мой линкор и давало какие-то шансы повредить эффекторы сканеров, стволы зенитных орудий и другое оборудование, которое невозможно было спрятать под броню.

Пятый ударный флот все еще вел бой, но и мне, и адмиралу Нельсону все отчетливее становилось ясно, что скоро нас просто раздавят. Четыре оставшихся в строю линкора, включая почти безоружный Титан, имели значительные повреждения и уже не могли даже делать вид, что сражаются на равных с эскадрой врага. Настала пора бросать на стол последний козырь.

– Невидимкам с пятого по пятнадцатый принять целеуказание, – на этот раз я выбрал в качестве целей все двенадцать оставшихся в строю стандартных линкоров врага, а все носители абордажных роботов нацелил на четыре суперлинкора.

– Сброс абордажных дронов! – доложила Инга. Как раз к этому моменту третья волна наших машин добралась до поврежденных торпедами гигантов, – активный зенитный огонь противника, дроны несут потери… Есть касание борта… Дроны внутри линкоров!

– Ставь их в режим рейда, – дал я указание Инге, – Мы не сможем захватить эти корабли, слишком мало дронов прорвалось на борт.

– Есть, командир. Будет им рейд. Контакт с противником!

Мы сделали выводы из предыдущего абордажа в системе звезды Барнарда, теперь на борт кораблей противника проникали не только мелкие дроны с легким оружием, но и роботы покрупнее, сконструированные специально для боя в стесненных условиях и вооруженные ракетным оружием, способным сносить аварийные переборки. Десять носителей в идеале доставляли на борт корабля противника тридцать малых абордажных дронов и двенадцать боевых роботов. Всем этим отрядом управлял один оператор с борта базового корабля через сеть ретрансляторов, щедро рассыпаемых в пространстве движущимися к вражескому кораблю носителями и при необходимости дополнительно высылаемых к месту боя базовым кораблем. Если связь прерывалась, а такое вполне могло произойти, абордажная партия переходила в автономный режим в стиле «бей все, что шевелится, а что не шевелится, шевели и бей». То же касалось и роботов-взломщиков. В управляемом режиме они пытались взламывать именно те системы корабля, которые указывал оператор, а в автономном следовали заранее зашитому в них алгоритму, нацеленному на нанесения максимального вреда всем системам управления и коммуникации, до которых они смогут дотянуться.

Сейчас идеальных условий не было, и около половины роботов погибли при десантировании на корабли противника. Кварги умели учиться, и наших абордажников, начавших расползаться по коридорам кораблей и крушить все вокруг, встретили солдаты в тяжелой пехотной броне с соответствующим вооружением. Продвижение сразу замедлилось, но увидеть у себя на борту боевых роботов кварги все же не рассчитывали, и их пехота стала нести большие потери. Тем не менее, абордаж явно захлебывался, и уже намечалось шаткое равновесие. Роботы-взломщики добились несколько больших успехов, сумев, как и в прошлый раз, внести хаос в системы управления суперлинкорами. Их огонь ослаб еще сильнее, а его точность заметно снизилась.

В это время до двенадцати вражеских линкоров, уже почти додавивших недавно отремонтированный Нью-Йорк и флагманский линкор Пекин, добралась волна моих торпед. Короткий, но яростный бой на ближних дистанциях позволил врагу сбить примерно половину смертельных посланцев, но остальные успешно добрались до целей. В космосе расцвели двенадцать ярчайших вспышек. Удар оказался избыточным, я перестарался, за что теперь ругал себя последними словами, ведь в моем распоряжении остался последний резерв – три звена дрон-торпед и одна десятка носителей абордажных дронов в трюмах Титана. Снаряды закончились окончательно, даже заградительные, и мои пушки превратились в бесполезный хлам. Если я использую последний резерв, мой корабль можно будет брать голыми руками, ну, если не учитывать слабое утешение в виде зенитных пушек и ракет ближнего радиуса.

– Спасибо, майор, это было впечатляюще, – пришло сообщение от Нельсона. Голос адмирала звучал хрипло и слабо.

– Всегда рад, господин адмирал, – игнорируя устав, ответил я, нагло пользуясь своим должностным положением.

Впрочем, Нельсону, было явно не до субординации. По его лицу текла кровь из рассеченной брови, а в помещении командного поста Пекина плавали клубы дыма. Флагман пятого ударного флота представлял собой руины когда-то грозного корабля, умудрявшегося, тем не менее, вести огонь из единственного сохранившегося орудия главного калибра и, кажется, еще не полностью потерявшего ход. Сейчас от пятого ударного флота остался мой, почти безоружный, линкор, избитые до практически полной потери боеспособности флагман Пекин и линкор Нью-Йорк, крейсера Москва и Принсипи, оба авианосца с примерно третью истребителей и без единого торпедоносца, а также почти все эсминцы и более мелкие корабли, которые в бою участия не принимали из-за отсутствия для них подходящих противников. Ну и мои пустые Невидимки, не представляющие вообще никакой боевой ценности.

Четырем вражеским линкорам класса Титан стало явно не до продолжения боя. Добравшаяся до них новая волна абордажных дронов проникла на борт почти без потерь, и теперь я ставил Инге задачу на захват, по крайней мере, одного корабля врага, куда я и бросил основное подкрепление. Однако, как известно, калач крайне редко бывает одновременно большим и мягким. Увидев, что творится с их лучшими кораблями, кварги выдернули из боя у Грумбриджа-2 группу из пятнадцати почти целых линкоров и крейсеров в сопровождении авианосца и эсминцев, и теперь эта эскадра спешила к нам.

Мы таких гостей не приглашали, и радости в наших сердцах они не вызвали.

– Инга, дронов в рейд. Захватить корабль мы не успеем, но надо его уничтожить. Ломай системы самоуничтожения. Брось на это все силы.

– Не выйдет, командир, кварги твари умные, похоже, после прошлого раза они предусмотрели ручную блокировку наиболее критичных систем. Мы не сможем взорвать корабль.

– Торпедному отсеку старт! Цель – суперлинкоры противника. Инга, бросай все и держи их зенитные системы. Ни одна торпеда не должна быть сбита.

– Есть, командир!

Я вгляделся в тактическую проекцию.

– Господин адмирал, нужно уходить, – обратился я к Нельсону, – Мы уже ничего не сможем сделать. Мне больше нечем стрелять, а ваши тяжелые корабли небоеспособны. Мои транспорты могут снять экипажи с поврежденных вымпелов.

Адмирал посмотрел на меня мутным взглядом. Похоже, ему крепко досталось по голове.

– Майор Лавров, принимайте командование флотом, – с трудом выговорил адмирал, теряя сознание. Впрочем, упасть ему не дали подхватившие адмирала офицеры.