То, что когда-то было древним Киевом, теперь было просто пустырем. Величественные церкви давно превратились в груды раскрошившегося кирпича. По остаткам крепостных валов скакали козы. В усадьбе, принадлежащей помещикам Трубецким, было обнаружено приблизительно пятьдесят могил языческой эпохи. В усадьбе мещан Петровских — дворец и древнее святилище. В усадьбе вдовы Королевой — монастырские подземелья. Кое-где из земли торчали фундаменты огромных построек, но что это были за здания, кто и когда их строил — об этом жители Киева давно позабыли.

Иногда из Петербурга приезжали столичные умники и просто любопытные. Они бродили между руин, заглядывали в провалы, носком ботинок пинали кирпичи тысячелетней давности и пытались хоть как-то соотнести увиденное с тем, что говорила летопись. Получалось у них так себе. На каком холме стояли языческие идолы древних славян? Где именно со своими богатырями пировал князь Владимир? В какой из разрушенных церквей стоит искать могилы первых русских князей? Через какие ворота в Киев ворвались всадники Батыя?

Археологический туризм быстро входил в моду. Среди киевских руин можно было наткнуться на что угодно. Даже на такое, на что, кажется, невозможно наткнуться. Киевский митрополит Петр с очень подходящей фамилией Могила как-то взялся восстанавливать здесь самую первую киевскую церковь. Называлась она Десятинная и была построена крестителем Руси, князем Владимиром.

Каждую субботу владыка Петр приезжал сюда помолиться. Вокруг церкви по-прежнему высились груды древнего кирпича и зияли ямы древних подвалов. И как-то весной, выйдя из храма, митрополит обнаружил, что дождь размыл землю прямо рядом с фундаментом. Были вызваны рабочие.

Благочестивый пастырь повелел расчистить провал, и в глубине обнаружился обложенный камнем подземный ход. Когда остатки земли были оттуда удалены, то взорам присутствующих предстали две мраморные гробницы. По свидетельству надписей на гробах, один из них принадлежал святому равноапостольному князю Владимиру, а второй — супруге его, греческой принцессе Анне.

Митрополит Петр повелел сбить крышку гроба, аккуратно вынул оттуда череп крестителя Руси и показал присутствующим. Остальные кости митрополит трогать не стал. Найденные саркофаги он велел вновь засыпать землей.

Святую главу князя Владимира митрополит унес с собой. «Исподнюю кость с зубами» (в смысле, нижнюю челюсть) он отправил в подарок в Москву, а остальной череп приказал красиво оковать серебром. Триста лет реликвия хранилась в Киево-Печерской лавре, а потом, уже при Сталине, ее передали для исследования медикам. Те увезли череп в Ленинград — и там потеряли. Где сегодня хранится голова князя Владимира, неизвестно. Зато сохранилась московская челюсть. При президенте Путине ее в торжественной обстановке подарили Украинской православной церкви.

Потерялся и гроб княгини Анны. Некоторое время спустя заново отыскать могилу князя Владимира попытался местный археолог-любитель Лохвицкий. На том же месте, где и митрополит Могила, он выкопал яму и действительно наткнулся на гроб — правда, всего один и не мраморный, а из красного шифера. Внутри лежали кости князя (все, за исключением черепа и правой руки), а также остатки истлевшей парчовой одежды, золотая пуговица и мужские башмаки. Куда делось тело принцессы — так до сих пор и не известно.

— Глупости все это. Не верьте. Как только мы находим хоть какие-то кости, газеты тут же начинают кричать: это Ярослав Мудрый! Или князь Владимир! Или Юрий Долгорукий! Притом что реально-то, вы же понимаете: на костях никогда не бывает написано, кому они принадлежали.

На украинской пачке сигарет большими буквами было написано: «Курци умирають рано». Я допил свой эспрессо и все равно закурил. Собеседник продолжал рассказывать:

— В Киеве изучен один процент площади города. Даже пятачок вокруг Десятинной церкви, который копают почти четыреста лет, — и тот исследован не до конца. Что говорить про другие города? И в России, и на Украине профессионалов-археологов раз в десять меньше, чем, например, в Польше. И раз в пятьдесят меньше, чем во Франции. Притом что территория у нас намного больше. Наше прошлое просто некому изучать.

Странно: мне казалось, что русское прошлое изучено неплохо. Но вот передо мной сидел специалист по этому прошлому, и в глазах его читалось отчаяние.

— Мы никогда не знаем, что можем встретить. Наводнение смыло почву, и обнажились какие-то развалины. Прокладывают газопроводы, строят коттеджи — и везде что-то находят. А у нас не хватает сил, даже чтобы съездить посмотреть: что там.

Собеседника зовут Александр Петрович. Он — член-корреспондент Академии наук Украины. Встретиться мы договорились в кафе, на четвертом этаже развлекательного комплекса. С одной стороны там располагался боулинг, и на диктофонной записи потом было слышно, как, рокоча, катаются тяжелые шары. С другой был вход в кинотеатр. Киевляне покупали билеты и шли смотреть кино «Сокровища нации», про то, как Николас Кейдж распутал все тайны американской истории.

Еще глоток водки. Я закуриваю еще одну сигарету. У Александра Петровича небольшие усики и круглое лицо. Наш разговор его расстраивает. Он говорит, что в Украине двадцать пять больших областей. А в его отделе всего шестнадцать сотрудников. То есть не получается даже по одному человеку на область.

— Древняя Русь — это до сих пор совершенно неизвестная цивилизация. В позапрошлом году мой ученик выезжал в старинный город Новгород-Северский. Казалось, будто там все исследовано еще пятьдесят лет назад. Никаких новостей быть не должно. Ну и решили посреди города построить пятизвездочный отель. Заложили траншеи и сразу же нарвались на каменную кладку: неизвестный древнерусский храм. Роскошная архитектура, не имеющая аналогов в Восточной Европе. Когда монголы штурмом брали город, они подожгли храм, и каменный купол обвалился. А когда мы его подняли, там лежали шесть женщин, трое детей и две собачки. У женщин на шеях даже бусы сохранились. И все это семьсот лет пролежало на глубине всего двадцать сантиметров.

Или вот еще пример. Александр Петрович рассказывает, что уже лет пять или семь у них в институте стоит коробка из-под почтовой посылки. А в коробке аккуратно сложены кости князя Юрия Долгорукого. Того самого, что заложил Москву. Их обнаружили несколько лет назад, но, что делать с костями дальше, до сих пор непонятно.

Когда Юрию было два года, его папа, князь Владимир Мономах, отправил его в лежащий у черта на рогах Суздаль. Детей у Мономаха было довольно много. Отослать одного на верную смерть было не жалко. Юрий, впрочем, выжил. Выполняя волю отца, в лесах он провел больше тридцати лет. Вокруг лежало море диких, вечно непокорных, вечно замышляющих недоброе племен, и главное, чем занимался Долгорукий, — строил в лесах военные базы и склады для награбленной добычи. Например, такие как Москва. За ее стенами можно было отсидеться, когда племена, наконец, восстанут. Современники поражались его терпению. Но, как только представился случай — из Москвы на Русь тут же сбежал и он. Провести жизнь в диких лесах он, может быть, и согласился бы, но вот умереть Юрий желал лишь в приличных христианских краях.