— Он был… так добр ко мне. Как принц.

— У меня такое ощущение, что ты… как будто обкурилась, — хмыкнула Нили. — Слушай! Хочешь, поедем кататься? Я очень хорошо вожу машину.

— Если нас поймают, то следующий месяц мне придется просидеть под домашним арестом, а тебе не будет ничего, — буркнула Мередит, и девчонки плюхнулись на огромную кровать, заливаясь хохотом. Нили никогда и ни за что не наказывали. Ее родители относились к ее проступкам как к способам самовыражения и считали, что они спровоцированы трудностями периода взросления, в который вступила их дочь. Бунтовать в такой ситуации просто не имело смысла, что немало возмущало Нили.

Ее уже клонило в сон, да и Мередит гоже. Хозяйка комнаты свернулась калачиком на своей половине кровати, натянув на глаза гелевую маску и заткнув уши наушниками. Мередит знала, что слушает Нили — бесконечный шум прибоя. Та утверждала, что это успокаивает, но на ее месте Мерри уже давно двинулась бы мозгами.

Мерри встала и снова выглянула в окно. Как еще сто лет назад написал Торнтон Уайлдер[10](в девятом классе они читали «Наш городок»), лунный свет был ужасен. Она хотела увидеть Бена и… И что? Она решила, что было бы вполне достаточно просто увидеть его. Потому что, не видя его, девочка ощущала, как вокруг ее ребер туго затягивается невидимый ремень. Наконец снег повалил так сильно, что освещенные окна расположенных ниже по склону домов превратились в мутные пятна, а потом и вовсе исчезли. Мерри легла в постель.

Ей снился Бен.

Они лежали на траве, в залитом солнечным светом саду, и над их головами раскачивались цветущие ветви яблонь. Мерри была одета в сарафан, а Бен в свою белую футболку. Яркое солнце согревало их своими лучами, а птицы распевали, как безумные. Бен прижимал ее к себе так крепко, что она будто исчезла под его сильным телом. Но она не ощущала тяжести или давления. Она знала, что Бен никогда не сделает ей больно. Мерри закрыла глаза, ощущая его губы так близко, что они почти касались ее рта. Любовь Бена обволакивала ее, подобно теплой волне, в которой невозможно было захлебнуться. «Мередит, между нами расстояние и время. Но это недалеко и недолго. На самом деле мы очень близко. Мы можем быть вместе. Разве ты этого не понимаешь? Не говори мне „нет“, Мередит».

Она не услышала первого хрустального звонка телефона, оповестившего ее о новом сообщении. Мерри так крепко спала, что, когда раздался второй звонок, она решила, будто Бен бросил снежок в ее окно, чтобы она вышла на балкон комнаты Нили и сказала ему что-нибудь хорошее.

Третий сигнал заставил ее открыть глаза.

«Необходимости в твоем присутствии нет, — написал отец. — Оуэн снова в больнице, но ему уже лучше. Врачи делают анализы. Не волнуйся. Я тебя люблю. Папа».

Не волнуйся?

Теплая волна воображаемой любви мгновенно остыла. Мерри снова легла, но сон ее покинул. Когда за окном начало сереть, она взяла блокнот Нили и быстро нацарапала несколько слов, объясняющих ее исчезновение. Окинув взглядом сладко спящую подругу, Мерри натянула спортивный костюм и бросилась вниз по лестнице. На первом этаже она разыскала Стюарта и попросила отвезти ее в больницу.

Мередит ворвалась в двери отделения неотложной помощи. Первым человеком, с которым она столкнулась, была Бонни, мама Ким Джеллико и лучшая подруга Кэмпбелл.

— Терпеть не могу, когда люди говорят: «Я знаю, что ты сейчас чувствуешь», но я на самом деле знаю, что ты сейчас чувствуешь, — произнесла Бонни, крепко обнимая Мередит.

И это было правдой. Два года назад Бонни и ее муж Дэйв потеряли своего восемнадцатилетнего сына Дэвида. (Никто, кроме близнецов, не знал, что его падение со скалы не было несчастным случаем). Более того, прошло всего полгода с тех пор, как Кристиану Локу Джеллико, усыновленному ими вьетнамскому малышу, сделали операцию по исправлению врожденного порока сердца. Кристиан уже поправился и превратился в здорового крепкого мальчугана, ничуть не похожего на маленькое костлявое глазастое привидение, которым был раньше. Но в ту ночь, когда ребенку делали операцию, родители Мередит впервые в жизни попросили своих детей помолиться.

— Бонни, как там Оуэн?

— Он наконец-то уснул, — ответила Бонни. — Ему пришлось нелегко. Хотя в прошлый раз было еще хуже. Тем не менее он снова оказался на грани полного обезвоживания, потому что его безостановочно рвало. Ему дали что-то успокоительное. В общем, вся история повторилась с самого начала. Он с удовольствием съел обед, а через некоторое время Луна дала ему бутылочку со смесью. И вот после этого его резко стошнило. Луна сразу же завернула его в комбинезон и большое полотенце и привезла к нам. Молодчина. Она в комнате ожидания. Врачи подозревают, что у Оуэна аллергия на молочные продукты.

— Спасибо, Бонни. Моя сестра тоже здесь?

— Нет, она дома с Адамом. Говорит, что Адам переживает больше, чем родители. Он очень сильно испугался.

— Хорошо. Я найду маму. Где сейчас Оуи?

Бонни подвела ее к стеклянным, открывающимся в обе стороны дверям (близнецы считали отделение чем-то вроде маминого офиса) и указала на отгороженный шторой угол.

— Сначала я узнаю, что там происходит, а потом вернусь за тобой.

Но не успела Мередит отойти от двери, как кто-то похлопал ее по плечу. Это из комнаты ожидания показалась Луна.

— Луна! Ты что, провела здесь всю ночь? — изумилась Мередит.

— Я посчитала это своим долгом, — отозвалась та. — Разве ты на моем месте уехала бы домой?

— Ну это же больница, и с ним мама, так что да, уехала бы. Твои родители, наверное, себе места не находят. Почти шесть утра!

— Я уверена, что моей маме нет дела до того, где я нахожусь, даже если она заметила мое отсутствие. А папа еще на работе, — объяснила Луна. — Мерри, я почувствовала, что назревает что-то в этом роде, едва ступив на ваше крыльцо. После первого же шага.

Луна походила на потерянную сестричку из «Семейки Адамсов». Лишенная природных красок кожа казалась еще бледнее из-за эксцентричного тонального крема и черной помады.

— Если ты это почувствовала, почему сразу не позвонила папе и не предупредила его? — спросила Мередит, хотя вместо раздражения в ее голосе прозвучали усталость и грусть.

— Люди не верят, когда их пытаешься о чем-то предупредить. Он бы решил, что я свихнулась.

Мерри нетрудно было представить себе, что чувствует Луна, зная, как относятся к ней люди. Окружающие действительно считали ее чокнутой, хотя и безвредной. С тех пор как Мэллори посетило видение о танцующих в роще ведьмах, Мерри разделяла всеобщее мнение.

Все же она решила на всякий случай уточнить.