воле избавиться от наваждения (отсюда, вероятно, народные сказки про волшебную гармонь и волшебную флейту)», – пишет профессор А. П. Назаретян.

Впрочем, следует заметить, что о воздействии музыки (ритма) на массовое психическое сознание узнали давно, поэтому те же самые барабаны или оркестры во время шествия военных парадов – не что иное, как подчинение психики масс единому ритму, с помощью которого становится возможно управлять психическим сознанием масс.

Здесь также следует, на наш взгляд, сказать и о методе психического устрашения, который использовался во времена Гражданской войны, когда белогвардейские офицеры (чуть ли не в полной армейской выправке и не стреляя) шли ровными колоннами на пули красноармейцев, сея иной раз панику в рядах последних.

А. П. Назаретян, рассматривая факторы противодействия толпе, приводит наличие такого способа как деанонимизация[124], т. е. исключение анонимности. Эффективность такого приема основывается на том факте, что в толпе любой индивид безличностен. Поэтому если какими-либо способами вычертить его индивидуальность (например, записью ФИО в результате проверки паспорта, или фотографированием на камеру), то в этом случае подобный индивид способен не реагировать на индуцированность толпы, а значит, таким способом, направленным на очерчивание зачинщиков, возможно привести толпу к распаду. «На крышах окружающих зданий размещаются хорошо заметные камеры и (или) высылаются мобильные группы телерепортеров. Демонстративные действия последних (с проверенными путями ухода от опасности) способствуют возвращению идентичности индивидам в толпе и снижению коллективного эффекта», – заключает проф. А. П. Назаретян.

Рассматривая вопросы объединения отдельных индивидов в массу, следует обращать внимание на такую особенность поведения, как бессознательная подчиненность общим идеям и, что самое главное, желание претворять в жизнь такие идеи, если они помимо прочего исходят от лидера, вождя[125]. При этом следует говорить также о стремлении массы добиться расположения вождя, руководителя массы, его благодарности и одобрения поступков. Можно сказать, что какие-либо поступки массы как раз совершаются и ради такого одобрения и, в первую очередь, в результате соответствующего приказа вождя.

Кстати, называя руководителя массы вождем, мы считаем, что это слово наиболее подходит к тем взаимоотношениям между собранием индивидов (массой) и их лидером. В таких отношениях действительно в большей мере превалирует именно слепое подчинение и огромнейшее желание исполнить волю вождя. При этом массовый героизм в этом случае помимо других факторов основывается еще и на том свойстве человеческой психики, что при объединении в массу у разрозненных прежде индивидов исчезает страх. В том числе и страх перед какими-либо последствиями. Кроме того, сила каждого индивида значительно увеличивается. И бессознательно появляется ощущение, что не только все – как один, но и один – как все. Каждый индивид, находясь в подобной толпе (массе), ощущает в себе силу других. В том и сила массы, что любой индивид не воспринимает себя разрозненно, а исключительно в единении с остальными. А вместе, как говорится, ничего не страшно.

Говоря о вождях массы, нам следует обратить внимание на точку зрения Г. Тарда, считавшего, что масса сама находит себе лидеров, выталкивая их из своей среды[126].

Фрейд, рассматривая психологию масс, отмечает, что, несмотря на то, что такая «потребность массы идет вождю навстречу, он все же должен соответствовать этой потребности своими личными качествами. Он должен быть сам захвачен глубокой верой (в идею), чтобы пробудить эту веру в массе; он должен обладать сильной импонирующей волей, которую переймет от него безвольная масса»[127].

Рассматривая роль вождей массы вслед за проф. Г. Лебоном, заметим, что таким вождем редко становится мыслитель, потому как мысли рождают сомнения, а сомневаться перед толпой – для подчинения толпы – нельзя. Толпа понимает только силу и власть. Силу разума и убеждения. «Авторитетность и нетерпимость представляют собой такие определенные чувства, которые легко понимаются и усваиваются толпой и так же легко применяются ею на практике, как только они будут ей навязаны, – писал Лебон. – Массы уважают только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее как на одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов, подчиняющих ее себе…

Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям»[128].

Желательно также вождям дистанцироваться от массы, не показывать не только свои слабости, но и все то, что может быть расценено как слабости. При этом необходимо возвести вокруг себя некий ореол. Вещи, которые одевает вождь, или средства передвижения его должны быть иными, чем у большинства представителей толпы, массы, потому как масса должна чувствовать, что вождь отличается от нее. И отличается не только своим разумом (толпа инстинктивно, т. е. бессознательно, наделяет вождей порой сверхъестественным разумом), но и, что немаловажно, – внешним видом. И даже если вождь ездит на том же транспорте, как и некоторые из массы, она, масса, не должна видеть что этот так.

При этом можно обратить внимание, что в иных случаях вождь может представлять собой некую невротическую фигуру (А. Гитлер) или наоборот спокойного и расчетливого в своих действиях вождя (И. Сталин, В. Путин).

Но и в том и в другом случае вождь должен быть исключительно уверен в своих действиях. И проявлять заботу прежде всего, о людях. А в случае, если произойдут какие-то сбо – тут же найти виновных, и наказать их; лучше всего прилюдно[129].

Кроме того, вожди должны, по мнению Лебона[130], создать в массах веру, «все равно, религиозную ли, политическую, социальную, или веру в какое-нибудь дело, человека или идею». Управление массами строится вождями различными способами. Например, когда это необходимо – внушением и повторением простых истин. «Оратор, желающий увлечь… (толпу), – пишет Лебон, – должен злоупотреблять сильными выражениями. Преувеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями – вот способы аргументации, хорошо известные всем ораторам публичных собраний. Толпа желает видеть и в своих героях такое же преувеличение чувств; их кажущиеся качества и добродетели всегда должны быть увеличены в размерах»[131].

Одним из форм внушения Лебон называет и личный пример: «…когда бывает нужно на мгновение увлечь толпу, заставить ее совершить какой-нибудь акт, например, ограбить дворец, погибнуть, защищая укрепление или баррикаду, надо действовать посредством быстрых внушений, и самым лучшим внушением является… личный пример»[132].

Когда же есть время, вожди действуют осторожнее, методично и уверено вдалбливая в сознание масс какие-либо установки посредством утверждения и повторения. «Простое утверждение, не подкрепляемое никакими рассуждениями и никакими доказательствами, служит одним из самых верных