Этот переворот зависит главным образом от введения в стране светского образования, светской школы. Заведение европейских школ, возможное для русской инициативы в Киргизской степи, недоступно ей в иностранной Монголии; но, кроме школы, есть еще пути, которыми русская интеллигенция может действовать на соседнюю азиатскую страну, это путешествия ученых и торговые сношения. Путешествия русских по Монголии, прежде ограничивавшиеся только проездами по пекинско-кяхтинской дороге под предлогом провожания пекинской духовной миссии, начиная с 1870 г., когда H. М. Пржевальский совершил первое отдаленное путешествие к Кукунору и на Тибетское плоскогорье, стали учащаться – и направляться по новым путям; пока эти путешествия имеют вид рекогносцировок, предпринимаемых со слишком общей программой исследований, но, вероятно, вслед за ними начнутся и детальные исследования страны специалистами. На развитие изучения Монголии несомненно окажет сильное влияние будущий сибирский университет. Накопление точных знаний о стране, особенно о народе, о его исторических памятниках и устной литературе, должно пробудить в самих монголах жажду знать свою родину обстоятельнее, особенно когда у наших бурят появится стремление к изучению своей народности и из среды их начнут выходить ученые путешественники по Монголии.

* * *

Общее состояние нашей торговли с Монголией обусловливается следующими обстоятельствами. Монголия – страна степная и гористая и по характеру своей почвы преимущественно предназначена для скотоводства, следовательно, стоит к Китаю в таком же отношении, как Киргизская степь к России, с тем только различием, что степные черты ее еще резче и крупнее, чем у Киргизской степи. Однако, несмотря на это последнее обстоятельство, монголы более привыкли к оседлости и, что неразрывно с этим связано, больше потребляют фабрикатов, чем наши киргизы; только ставки князей перемещаются иногда верст на 100, простые же монголы отходят от зимовок самое большее на 20 верст; поэтому юрта монгола ставится прочнее, чаще обвязана арканами снаружи, и внутри более наполнена громоздкой мебелью и утварью.

У каждой юрты есть деревянные створки у дверей, кроме войлочной занавески, тогда как таких створок не бывает в юртах киргизских султанов; от дверей направо – этажерка для посуды, налево – другая, для бурдюков с кумысом и айраном, тогда как у киргиз мелкая посуда просто валяется в особом углу, а бурдюки привязываются к юрточной решетке; вместо киргизской кожаной посуды у монголов деревянные, окованные медью высокие домбы; вместо переметных сум – деревянные сундуки; сверх того, в каждой юрте – кровать и деревянная, часто значительных размеров, божница.

Вообще потребление фабрикатов в монгольской юрте гораздо более, чем в киргизской, и разных мелких принадлежностей комфорта, вроде щипцов, ножей, ножниц, утюгов (которых киргиз вовсе не знает), уполовников, курительных трубок, кисетов, табакерок, пряжек, раскупается монголами из китайских лавок множество. Для китайского купца, торгующего в Монголии, есть еще то выгодное обстоятельство, что ремесленности у монголов нет никакой. Монгольские женщины хорошо вышивают и вяжут, но не ткут даже самой простой материи на мешок; они не умеют делать мыла, как киргизы; кузнецы редки; все ткани на платье, посуда в большинстве, мыло, сбруя с насечками получаются от китайцев; даже решетки для монгольской юрты и двери, не говоря о ящиках и божницах, приготовляются китайскими плотниками в мастерских города Уляссутая. Сапоги и шапка также везутся для халхасца из Куку-Хото за 1000 верст. В этом отношении счастливо отличается дюрбютский народ, который сам себе шьет сапоги и делает железные вещи. Не знаю, чем объяснить такое отсутствие ремесел у монголов; искони ли они были такими невеждами или древняя ремесленность убита у них впоследствии китайской торговлей.

Монгольская степь в своих удобных для человеческой жизни местах представляется гуще населенной, чем киргизская; земледелие далеко более развито; нет ни одного незначительного участка необработанного, коль скоро тут есть необходимая для полива вода; по окраине Гоби, где воды встречаются на значительных расстояниях, если только это не колодезь, а ключ, то тут и пашня, хотя и не более, как в 10, 20 десятин всего. Кроме земледелия, оседлость у монголов усиливается существованием ламайского монашества; часть этого сословия живет по хошунам, другая часть – в особых монастырях, которые в южной части халхаской Монголии представляют скопища войлочных юрт, в северной же имеют вид порядочных городков, составленных из глиняных или деревянных домиков.

В северной части Монголии многие князья живут оседло и имеют большие дома со службами; в монастырях настроены капища, снабженные множеством церковной утвари и священнических облачений; при монастырях – школы, в которых учатся сотни мальчиков, библиотеки, иногда даже типографии. Такая картина монгольской жизни показывает, что ничтожный вывоз в Монголию русских фабрикатов нельзя объяснять бедностью монгольского народа; объясняется же это обстоятельство новостью наших сношений, встречающих пока могущественное соперничество китайских купцов, которые, вероятно, ранее еще времен Чингисхана начали приучать монголов к китайским фабрикатам. Монгольская жизнь шла бок о бок с китайской в течение многих тысячелетий, оба народа участвовали часто в общих политических движениях, у них много общего в преданиях, церемониях и религии; все это делает оба народа родственными и облегчает китайцам эксплуатацию Монголии. В то время, например, когда русскому православному фабриканту было бы зазорно фабриковать для монголов медных бурханов и церковную медную утварь или поставить скоропечатный станок для печатания буддийских богослужебных книг, китаец может заниматься этим со спокойной совестью.

Кроме китайского соперничества, здесь начинает чувствоваться и английское. Хотя английские купцы не появлялись сами ни в Уляссутае, ни в Кобдо, ни в Хами, английские товары заходят уже в Кобдо и некоторые довольно распространены в крае, как например: дриллинг (по-китайски далимбу), парусные ластики, штуцера, пистоны, порох, часы, зажигательные спички, нюхательный табак в жестяных коробочках, металлические пуговицы.

Увеличению нашей торговли в Северо-Западной Монголии могут помочь устройство тележной дороги по долине Чуи и заведение прямых отношений между Бийском и Куку-Хото. Как видно из предыдущих строк, многие товары не везут вовсе или везут в малом количестве из Бийска в Кобдо, из опасения разбить их или другим родом утратить на опасных горных тропинках по бомам[27], как например, стекло, стеклянную посуду, вино в стеклянной посуде, керосин, спички; или не везут ради малого барыша, вследствие дороговизны вьючной перевозки, – как например, кожи, муку, железо, предметы, вывозимые в количестве далеко меньшем против действительной потребности в крае.