– Есть бубен и кастаньеты... В конце концов, я остановилась на скрипке. У моего папа скрипка, созданная, как он считает, одним из учеников Страдивари. Мне, конечно, ее не дает. Он подарил мне ее электронную сестричку... Открой, пожалуйста, окна.

– Зачем это? – подозрительно спросил Родин.

– Не бойся, не выпрыгну.

Яна взяла с полочки электронную скрипку, быстро подключила ее к аппаратуре с могучими колонками и в мгновение ока вновь очутилась на подоконнике. Она замерла, настраивая струны, и в проеме окна в это мгновение стала похожа на живую картину в раме. А Иван опять почувствовал легкую тошноту, будто сам сейчас стоял на подоконнике и никогда в жизни не болтался подвешенным на высоте.

Яна провела смычком по струнам, скрипка тихо пропела несколько нот.

– Эй, солдатик, – Яна задорно блеснула глазами, – подай-ка мне вон тот черненький пульт.

Иван повиновался, передал с дурашливым поклоном и уселся рядом на подоконник. Яна утопила какую-то кнопочку, послышался нарастающий фон, сунула пульт Ивану.

Первые ноты из-под смычка полупрозрачной скрипки оглушили Ивана, виртуозный шквал музыки только чудом не сорвал и не сбросил Яну с подоконника в пропасть 1-го Голутвинского переулка. Иван, на всякий случай, придвинулся ближе и взирал на нее снизу, как из глубокого партера. Это была 5-я симфония, великое произведение бессмертного Бетховена, которое потрясает лишь тогда, когда выплескиваешь хотя бы часть той энергии, которую композитор заложил в божественной и безумной, непостигаемой связи, кипении нот. Тихо, нарастая, к скрипке присоединилось запрограммированное ритмичное сопровождение, и, опираясь на него, музыка приобрела еще более могучую силу и мощь, как и задумывалось Создателем.

Концерт в поднебесье приглушил, отодвинул шум улиц. Торопящиеся прохожие замедляли шаг, прогуливающиеся – останавливались, задирали головы.

С высоты 14-го этажа люди были похожи на удивленных муравьев.

Иван погладил маленькую босую ножку, испытав желание поцеловать ее. Но это было опасно: от щекотки у девушек бывают самые невероятные последствия.

Он понял, что сейчас должен сделать. Он сядет за этот прекраснейший и благороднейший рояль, и пусть он несет в себе женское начало, а скрипка – мужское, сегодня все возможно, сегодня все наоборот, сегодня мир перевернулся. По крайней мере для двух человек. Родин вскинул пальцы над клавишами, чувствуя, будто пламя исходит из них, и пусть рояль сделает всем «форте!», чтоб скрипка прислушалась и, изогнувшись, приняла игру, то стремглав убегая, то чуть притихнув, вновь подпустив, вновь вырываясь, окружая нескончаемые аккорды серебристым серпантином, россыпью колючих роз и веток терновника. Великое произведение соединило две души – рояля и скрипки, и буря их страстей передалась людям – пианисту и скрипачке, в этой симфонии соединились все стихии: и грохот грома, и сверкание молнии, и ураганный ветер.

* * *

Яна первой закончила игру. Иван с сожалением тоже был вынужден отыграть последние аккорды. Никогда он не испытывал такого восторга, потрясения, одухотворения и единения в бессмертной музыке гения.

– Лови меня, а то я улетаю, – вдруг крикнула Яна.

Родин кинулся к окну. Яна, как кошка с дерева, прыгнула ему в объятия. Она обвила руками его шею и неожиданно крепко поцеловала в губы. В сверкающих глазах ее прыгали бесята. Он давно не видел так близко шальные искрящиеся глаза женщины.

– Мне так не хочется «приземляться», – задохнувшись в объятиях, призналась Яна и для верности обхватила торс Ивана ногами. А теперь ты меня поцелуй...

Не выпуская Яну, Иван подчиняется: безумный день еще не кончился, а впереди еще ночь.

– Ты – мой ангел-хранитель! – опустившись на землю, объявила Яна. – Ангел-хранитель, а давай поедем в ночной клуб!

– Зачем?

– Там много музыки и цветного света!

– И цветного салата... – сказал Иван. – Поехали, если тебе надо развеяться.

– Поехали, – обрадовалась Яна. – Я только быстро переоденусь. Краситься не буду.

Яна надела короткую юбочку и блузку.

На улице Яна предложила:

– Поедем на такси.

– У меня машина за углом. Джип подойдет?

– Подойдет!

– В джипе просторно и думается хорошо. А еще мне нравится «ГАЗ-66».

– А почему?

– Потом как-нибудь расскажу.

Они подошли к автомобилю, припаркованному за углом в переулке, Иван открыл дверь, посадил Яну.

– Куда едем?

– Ночной клуб «Черный бархат», там классно, – ответила Яна и назвала улицу.

Они молча проехали три или четыре светофора, Иван нарушил паузу:

– Я как ангел-хранитель могу тебя спросить?

– О чем?

– Какого черта ты залезла на подоконник?

– Давай, не будем об этом? – изменившимся голосом попросила Яна.

– Давай...

– А теперь – направо, – уже прежняя сумасшедшая Янка тянула Ивана в стремительный круговорот непредсказуемых событий. – Вот он!

Иван увидел неоновую вывеску «Черный бархат», вырулил на стоянку, принял девушку и закрыл машину. Они прошли через охрану, предъявили все железное и звенящее и вошли в клуб.

«И чего тут особенного? – подумал Иван. – Обычный кабак, типичное, точнее, типовое веселье: бар, дискотека, танцпол, пляска, светомузыка. Видали мы и покруче!» Правда, забавно смотрелась златокудрая девушка-диджей в хрустальном стакане, подвешенном под потолком среди вращающихся во все стороны прожекторов и лазерных лучей. «Рыбка» в ультракоротком, условном платьице из черного бархата веселилась от души, беспрестанно смеялась, истязала виниловый диск, приплясывала на все лады, рискуя обвалить прозрачное донышко.

Яна тут же приветливо махнула рукой знакомым – парню и девушке, сидевшим за столиком. Они увидели ее, зазывно махнули в ответ.

– Пошли к ним! – прокричала сквозь грохот пульсирующей музыки Яна. – Это мои друзья, они приехали из Англии на каникулы. Знаешь, кто у них мама?

– Королева Великобритании? – предположил Иван.

– Круче. Депутат Госдумы!

Депутатские дети пили коктейли с утопленными фруктами, курили утонченные сигаретки, кушали конфетки.

Яна соприкоснулась щеками с девушкой, чмокнула юношу и представила Ивана. Девушку звали Кристиной, а ее младшего брата – Глебом.

– Очень приятно, – сказал всем Иван.

Они уселись на два свободных стульчика, Иван взял коктейльную карту. Ребят, видно, разбирало любопытство, что за парня подцепила Янка.

И она не стала тянуть:

– Иван – альпинист, самый настоящий. Представляете?