— Наверное, — согласилась Хейвен. — Ты расслабься, поплавай, а я поговорю с ней.

— Ой, нет, — растерянно пробормотала Френсис. — Я обещала Йейну от тебя не отходить.

— Она — безобидная старушка, — фыркнула Хейвен.

И, не дожидаясь ответа, она оставила подругу у бассейна. Затем нашла шезлонг неподалеку от Пифии, уселась, закрыла глаза и навострила слух.

— Ты была королевой, и тебя убил твой муж, — донесся до Хейвен голос Фебы — плавный и почему-то знакомый. — Он мир перевернул, чтобы заполучить тебя в жены, а потом, когда ты родила ему дочь, а не сына, от тебя отвернулся. И он убил тебя не своими руками. Обвинил тебя в колдовстве, супружеской неверности, инцесте и добился, чтобы за все преступления тебе отрубили голову.

— Боже мой, — жалобно проговорила клиентка.

— Не все наши жизни прекрасны, — устало отозвалась Пифия. — Но ты изменила течение истории. А твоя дочь стала одной из самых могущественных женщин, которых только знал свет.

— Моя? — переспросила та. — Не я?

— Я поняла! — воскликнула ее подруга. — Джоан, похоже, ты была Анной Болейн!

— А кто это? — спросила первая.

— Ну, как же! Жена Генриха VIII. Он отрубил ей голову, чтобы жениться на другой. А у тебя никогда не случалось необъяснимых головных болей?

— Еще бы! — воскликнула первая, едва сдерживаясь от волнения. — У меня порой чудовищные мигрени случаются! И я всегда боялась топоров!

— Правильно! — вскричала ее подружка. — Теперь-то ты знаешь, почему. И не забывай, что в мужчинах ты совершенно не разбираешься. Твой последний муженек тоже бы тебя прикончил, будь у него такая возможность.

Ее спутница, заметно оживившись, повернулась к Пифии.

— Вы не могли бы рассказать мне что-нибудь еще? — умоляюще произнесла она. — У меня вправду были романы?

— Теперь все скрыто во мраке, — ответила Пифия. — Мои силы иссякли. Сеанс окончен.

— Прошу вас! У меня в выходные намечается вечеринка. Я надеялась пригласить Миранду Беннетт, а она даже не здоровается с теми, у кого нет родословной…

Феба остановила женщину мановением руки.

— Хватит. Умолкни. Приходи через два дня.

— Спасибо! — вскричала женщина. — Было так… захватывающе!

— Ступайте! — произнесла Пифия.

Дамы удалились, перешептываясь. Когда они исчезли в дымке, Хейвен встала и направилась к Пифии.

— Многое ли правда из того, что вы им наболтали? — осведомилась она.

Старуха устремила взгляд на Хейвен. Ее лицо, наполовину замотанное полотенцем, казалось старым и хрупким, но светло-карие глаза весело сверкали.

— А ты — дерзкая, — заметила она без обиды. — Неужто ни одна из твоих матерей не говорила тебе, что подслушивать нехорошо?

— Извините, — ответила Хейвен. — Но, по-моему, вы им просто льстите.

— Верно. Вряд ли миссис Мортимер было бы интересно узнать о том, что во всех своих реинкарнациях она была скучна и никчемна. Единственное, чем она отличилась, так это тем, что довела до совершенства искусство разводов с богачами. Если бы я выложила дамочкам правду, они бы приставали ко мне до тех пор, пока бы не добились лжи, которой жаждали.

— Значит, она не Анна Болейн.

— Конечно же нет! — воскликнула Пифия. — Я была знакома с Анной Болейн. И она бы велела мне отрубить голову за мои истории. К счастью для меня и для миссис Мортимер, Анна больше не возвращалась в наш мир. Одной жизни ей за глаза хватило. Но… Чем могу быть полезна?

— Скажите мне правду об одной из моих прежних жизней, — произнесла Хейвен. — Пожалуйста.

— Нет, — заявила Пифия. — Через десять минут у меня встреча с новой клиенткой.

— Тогда давайте перенесем встречу. Чем скорее, тем лучше. Пропал без вести мой друг. Он приехал в Нью-Йорк, чтобы встретиться кое с кем. Мне нужно побывать в четырнадцатом веке. Это вопрос жизни и смерти…

— Так бывает всегда, мисс Мур, — сказала старуха.

Хейвен замерла.

— Ни тебе, ни мистеру Морроу не следовало прилетать в город, — продолжала Пифия. — Вы понимаете, где находитесь?

Хейвен обвела взглядом зал и обнаружила, что за ней наблюдают несколько женщин. Чего они хотели? Она запаниковала. Ее охватил слепой страх загнанного зверя, выкуренного из логова. В отчаянии Хейвен стала искать глазами Френсис, но та куда-то запропастилась.

— Успокойся, милочка. Они тебя не тронут, — заверила ее Пифия. — Они ждали твоего возвращения. Но я, увы, бессильна. Помощь тебе строго-настрого запрещена, а у стен есть уши.

— Кем запрещена? — прошептала девушка.

— Догадайся сама, — вымолвила Пифия.

Хейвен развернулась и помчалась в раздевалку.

Раздевалка пустовала. Ни клиенток, ни администраторши. Ни Френсис, ни проволочной корзинки с вещами Хейвен. Она остановилась посреди комнаты, похожей на пещеру, лихорадочно соображая, как быть дальше. Она не могла покинуть спа-салон в одном легком халатике. Пока она поймает такси, замерзнет насмерть, да и заплатить нечем. Положение безвыходное.

Она выглянула за дверь. В вестибюле тоже никого не оказалось. Хейвен на цыпочках подкралась к телефону, стоявшему на столе, и взяла трубку. Гудка она не услышала — только тихое шелестение вроде шума ветра. Вернувшись в раздевалку, Хейвен заглянула за все двери, надеясь обнаружить Френсис или хотя бы кого-нибудь из обслуживающего персонала. В конце концов она присела на скамью в дальнем углу. «Попробую решить, как мне выкрутиться», — подумала она.

Неужели посетительницы бань являлись членами Общества «Уроборос»? И откуда они знали, кто она такая? Йейн тревожился не напрасно. Зря они вернулись в Нью-Йорк. Деньги Морроу, исчезновение Бью… И то, и другое запросто могло быть частью злого умысла, рассчитанного на то, чтобы вытянуть сюда Хейвен. Наверное, скоро за ней явится Адам? Она увидела свое отражение в зеркале, висевшем на противоположной стене, и сразу отвернулась. Беспомощная, бледная, почти обнаженная, с растрепанными черными волосами… Зеркало показало ей девушку, которой ей совсем не хотелось быть.

Неожиданно дверь распахнулась, и в коридор вылетели клубы пара. На пороге возник высокий мужчина. Хейвен бесшумно поднялась со скамьи и на цыпочках пробралась в одну из кабинок. Сев на сиденье унитаза, она принялась безмолвно молиться.

Она услышала звук подошв, стучащих по гранитному полу. Шаги стихли на середине комнаты.

— Хейвен, — звук ее имени эхом отлетел от каменных стен. — Не могла бы ты выйти?

Просьба прозвучала вежливо, но она поняла — у нее уже нет выбора, надо повиноваться. Она встала и поплотнее запахнула халатик, едва прикрывавший ее наготу. Затем открыла дверцу и шагнула в раздевалку с видом женщины, смирившейся со своей судьбой.