Однако для тех, кто молился — и до сих пор молится — в Голубой мечети, эти надписи имеют и другое значение. Несомненно, они являют собой нечто большее, чем просто руководство пользователя. Те, кто приходил и приходит сюда, в любом случае не в состоянии прочитать их: лишь немногие современные туристы, восторгающиеся красотой мечети, знают арабский, да и раньше верующие были в основном неграмотны. К тому же большинство надписей находятся слишком высоко, чтобы можно было разобрать их, а красивые замысловатые узоры каллиграфии только затрудняют чтение. Однако для того чтобы понять их смысл, не нужно уметь читать.

75. Голубая мечеть, высящаяся на горизонте современного Стамбула. В отличие от других мечетей, у нее целых шесть минаретов.

Письмо не всегда предназначено для чтения; у него могут быть и другие функции — скорее символические, чем практические. Исламская каллиграфия — это не что иное, как попытка показать Бога, но не в образе человека. Она являет Бога через Слово, это Бог, визуализируемый в искусстве письма. Некоторые исламские богословы сравнивают каллиграфию с «татуировками на коже мечети» (они могут передавать определенное послание, но и сами по себе являются мощным визуальным символом). А один современный каллиграф определил это так: слова являют собой «форму благодати, и, просто посмотрев на них, вы можете причаститься ее». Иными словами, на фоне споров о создании изображений в исламе и в условиях сурового запрета на них каллиграфия эволюционировала, переосмыслив вопрос, какими средствами можно представить Бога, и превратила в изображение слово.

76. Один из куполов Голубой мечети. Изысканные письмена едва ли можно разобрать, стоя внизу, но они показывают, что слово может выступать в качестве декоративного искусства.

Слово как изобразительное искусство стало отличительной чертой ислама. Но он не был единственной религией, обратившейся к слову для решения проблемы изображения Бога. Так, христианское Священное Писание утверждает, что «Бог есть слово», и иудейские художники также иногда прибегали к совмещению слова и изображения, еще больше стирая границу между ними. Самый красноречивый тому пример — удивительная еврейская Библия, переписанная и иллюстрированная в середине XV в. в Испании. В наши дни она хранится в Бодлианской библиотеке в Оксфорде и известна как Библия Кенникота (по имени библиотекаря XVIII в., который приобрел ее для собрания).

77. Две эти фигурки в Библии Кенникота несколько странно смотрятся на той же странице, где записана Вторая заповедь.

В Библии Кенникота много изумительных иллюстраций. Как в иудаизме, так и в христианстве столетиями велись споры о том, что на практике означает вторая заповедь Моисея. Что именно она запрещает? Создание изображений или поклонение им? И где проходит граница (этим вопросом мы уже задавались в Севилье) между их использованием, любованием ими и поклонением им? Тем не менее создателям этой книги Моисеева заповедь не помешала украсить библейский текст целой серией причудливых изображений — если только это не было с их стороны сознательным пренебрежением или попыткой попрать религиозный закон. Даже на том самом развороте, где записана Вторая заповедь, нарисованы два маленьких человечка с голыми задами. И повсюду, обрамляя текст и соседствуя с ним, присутствуют изображения иудейских религиозных символов и иллюстрации к библейским историям — начиная с великолепной меноры на всю страницу и заканчивая сценой, где Иона с удивительной покорностью входит в китовую пасть.

78. На этой иллюстрации пророка Иону заглатывает гигантская рыба, хотя в англоязычной Библии обычно говорится о ките. Согласно библейской истории, рыба на самом деле спасла Иону (он был выброшен за борт во время шторма за то, что не повиновался Слову Божьему) и вскоре извергла его на сушу, чтобы он продолжал следовать Божьему повелению.

79. «Миниатюрное письмо» здесь (на белых частях узора) настолько малозаметно, что его почти невозможно разглядеть, а тем более прочитать.

80. Это изображение царя Давида на золотом троне очень похоже на то, как выглядит король на испанских игральных картах.

Эта Библия особенно ценна тем, что была создана в тот краткий период испанской истории, пришедшийся на XV в., когда иудейские, мусульманские и христианские художественные традиции соединились самым продуктивным образом. Религии часто не столь изолированы друг от друга, как мы себе представляем: они сообщаются и оказывают взаимное влияние в вопросах не только доктрины, но и изображения. Эти страницы выглядят как гимн художника смешению и слиянию культур в Испании того периода. На одной из страниц изображено нечто похожее на мусульманский ковер: за основу явно был взят какой-то исламский образец, но текст вокруг написан минускулом (микрографией, или миниатюрным письмом), характерным для иудейской традиции. На другой странице нарисован библейский царь Давид, но по форме и стилю изображение напоминает европейскую игральную карту.

81. Имя художника в конце Библии Кенникота составлено из разнообразных живых существ: людей и животных, обнаженных и одетых, фантастических и реалистичных (почти).

Художник, создавший эти изображения, с гордостью подписал свою работу на всю страницу в самом конце книги: «Я, Иосиф Ибн Хайим, украсил и завершил это». Иллюстраторы еврейских Библий не часто указывали свои имена. Но даже если делали это, подпись не занимала целую страницу и буквы не были такими огромными, как здесь, где они к тому же составлены из человеческих фигур — и одетых, и обнаженных, а также изображений животных. Отдельные буквы имени сделаны из тел мужчин и женщин, изогнутых в нужных позах, или из любопытных гибридов людей и птиц либо животных (таких как полосатая рыба с человеческой головой, стоящая на хвосте, или фигура с бесстыдно обнаженным задом, который клюет птица с большим клювом). Это поразительная дерзость! Иосиф явно был из тех художников, которые, даже завершая работу, не сдерживают себя и свои творческие порывы.