— Тогда чем вызван ваш интерес к ее персоне?

— Таксиста того… уже нет.

— Не понял, как…

— Выстрелом в спину.

— Подозреваете Изольду?

— Она способна на такое? — вопросом на вопрос ответил Голубев.

— Пьяная — да, трезвая — нет.

— Умеет стрелять?

— Она в таежном краю выросла. Рассказывала, что школьницей любила ходить с отцом на охоту в тайгу. Из мелкокалиберки стреляла белку лучше отца.

Слава отхлебнул пару глотков кофе:

— Анатолий, между поклонниками Изольды конфликтов из-за нее не было?

— Ни разу. Изольда умеет так ловко очаровывать своих обожателей, что каждый из них считает, что она симпатизирует только ему, и никому больше. Я сам на этом подловился. У нее дьявольский талант к организации романов. К тому же все ее увлечения кратковременные.

— А с таксистом… — намекнул Слава.

— Это какое-то исключение. По-моему, тут уж таксист на чем-то основательно подловил Изольду и крепко держал на крючке.

— На чем она могла «подловиться»?

— Не знаю.

— О жизни в Москве не рассказывала?

— Нет.

Взбодрившись второй чашкой кофе, Голубев стал расспрашивать Аксенова о поездке в Караульное. Тот спокойно припомнил, что было это неделю назад. Ездил он на собственных «Жигулях» белого цвета, которые купил в прошлом году. Приехал в село около шести вечера. В колхозной конторе узнал, что Изольда живет при сельском Доме культуры. От конторы подъехал к СДК и встретил Изольду на улице. Сразу вроде обрадовалась неожиданной встрече, но когда увидела судебную повестку, поскучнела и растерянно спросила: «Толик, а если я к тебе вернусь? Прямо сейчас сяду в машину и уедем. Вдруг у нас жизнь наладится?» Аксенов сказал категорическое нет. Изольда вспыхнула: «На нет и суда нет!»

О том, что бывшая жена поселилась в Караульном, Анатолий узнал от официанток. Изредка приезжая в Новосибирск, Изольда несколько раз забегала в ресторан и хвасталась, что устроилась — лучше не надо. В Доме культуры сама себе хозяйка. Почти ничего не делает, ни за что не отвечает и ежемесячно отхватывает зарплату в полтора раза больше, чем получала официанткой.

Об Анне Ивановне Клепиковой, как убедился Слава, Аксенов не имел ни малейшего представления. Таксистом он не работал, частным извозом на собственной машине не занимался и никакой женщины никогда от агропрома до железнодорожного вокзала не подвозил.

Догадка осенила Голубева внезапно.

— Кто в колхозной конторе вам сказал, где живет Изольда? — быстро спросил он Аксенова.

Тот равнодушно ответил:

— Толстая женщина из бухгалтерии.

Слава дотошно стал выяснять внешность женщины. Подмеченные Аксеновым приметы, особенно подбородок с крупной родинкой и придирчивый суровый взгляд, наводили на мысль, что это была Анна Ивановна Клепикова.

— Какой разговор у вас с ней состоялся? — опять спросил Голубев.

Аксенов пожал плечами:

— Почти никакого. Я спросил: «Не скажете, где живет директор вашего Дома культуры?». Женщина подозрительно оглядела меня и буркнула: «В самом СДК, там ей комнату оборудовали». Вот и вся говорильня.

— Во что вы были одеты?

— По-походному. В джинсах и в черной трикотажной рубахе.

— А головной убор?..

Аксенов молча достал из-под стойки кепку с лакированным козырьком. Озадаченный Слава посмотрел ему в глаза:

— Анатолий, насчет связи Изольды с Водорьяповым вы у этой женщины интересовались?

— Какого Водорьяпова?

— Таксиста, которого уже нет.

— Только сейчас узнал его фамилию. Чего ради мне было интересоваться их связью, если я прекрасно об этом знаю?.. — Аксенов невесело усмехнулся. — Да и сходиться с Изольдой я ни под каким предлогом не собираюсь.

— Но ведь Изольда напрашивалась к вам вернуться…

— Сомневаюсь, что это у нее было искреннее желание. Скорее всего она решила проверить, как я на такое предложение отреагирую. Изольда уверена, что она неотразима и мужчины готовы идти у нее на поводу, словно телята на веревочке.

Из-за спины Голубева к стойке внезапно подошла худощавая, явно молодящаяся блондинка лет шестидесяти. Стараясь не помять яркое импортное платье, она присела на стул рядом со Славой, поправила на плече ремень коричневой сумочки и кокетливо улыбнулась:

— Бонжур, Анатоль.

— Здравствуйте, Мэри Карловна, — чуть замешкавшись, ответил Аксенов.

— Как живешь, мой мальчик?

— Спасибо, лучше всех.

— Молодец, — женщина скосила на Голубева подведенные тенями выцветшие глаза. — Не помешала?..

Аксенов на секунду замялся:

— Нет, Мэри Карловна, с приятелем болтаем о пустяках.

— Если немного отвлеку, не возражаешь?

— Пожалуйста.

— Сделай чашечку кофе.

— Как всегда, без сахара?..

— Да, мой мальчик. Сахар — это сладкая смерть. Мне же совсем не хочется умирать… Ты что куришь, Толенька?

— При нынешнем дефиците что подвернется.

Женщина достала из сумочки непочатую пачку сигарет «Кэмэл» и великодушным жестом положила ее на стойку перед Аксеновым.

— Мерси за презент, — наигранно поклонился Аксенов.

— Дыми на здоровье, — женщина пригубила поданный Анатолием кофе. — Второй день ищу с тобой встречи…

— Вчера у меня был выходной.

— Мне сказали… Изольда звонила из деревни. Просила передать, что в суд не приедет. У нее неприятности…

Аксенов исподтишка переглянулся с Голубевым и промолчал.

— Тебе не интересно? — вроде бы удивилась женщина.

— Мэри Карловна, Изольдины дела меня не волнуют. Напрасно она увиливает от развода.

— Жестокий мальчик, Изольда безумно тебя любит.

— Скажите, кого она обошла любовью? — улыбнулся Аксенов.

— Не иронизируй. Можешь выслушать серьезно?

— Не могу. Зря убьем время, а деловые люди утверждают, что время — деньги.

— Деньги — дело наживное, мой мальчик.

— Вот и давайте их наживать, каждый по-своему.

Стараясь не размазать на губах яркую помаду, женщина несколько раз прикоснулась к чашке и заговорила напористо:

— Эгоист! Ни в грош не ценишь чужой талант! Если у нее что-то и было, не нравящееся тебе, то не от вульгарной распущенности — от повышенного любопытства. Изольда тонкая натура, творчески одаренный человек…

— Мэри Карловна, — перебил Аксенов, — порядочные люди занимаются творчеством не в постели.