Проснулся я от какого-то стука. Кто-то вошел? Или вышел? В избу сквозь щели в заколоченных окнах проникал утренний свет, но его было слишком мало, чтобы разглядеть, что происходит в углах. Я хотел вскочить, но, едва пошевелившись, застонал от боли. Неплохо меня вчера отделали! Даже лучше, чем позавчера. Я привстал, оперся на локоть и вспомнил всё.

И сразу же подумал о Наде. Вчера я не успел позвонить ей из гостиницы. Что она думает? Я был уверен, что она и близко не догадывается о том, что со мной происходит. Как связаться с ней? И стоит ли?

– Эй, Кошкин! – раздался откуда-то из-за печки голос Анфисы. – Чего разнежился? Вставай! Пойдем пытать заключенных!

Через секунду появилась и сама Анфиса. В джинсах, обтягивающем красном свитерке и с железной кочергой в руках.

Я с трудом слез с печки и поплелся за девчонкой в сени.

– Постой, Анфиса! – сказал я ей в спину. – Ты обещала утром все рассказать. Зачем мы здесь? Чего эти люди от нас хотят? Чего мы от них… То есть чего ты от них хочешь?

– Времени нет на объяснения, – ответила Анфиса, тыкая кочергой поочередно то в лопоухого Хэша-Чебурашку, то в толстяка Тэга. – Фолловь за допросом и кое-что поймешь.

Я был знаком с диалектом Сектора, но не сразу сообразил, что Анфиса предлагает мне «следить» за допросом. Обычно употребленное ею слово использовали дерганые женщины, когда заигрывали с представителями противоположного пола. «Фолловьте меня!» – кричали они, с дурацким смехом убегая по улице в своих балахонах.

– Ну! Кто начнет рассказывать? Кто первый? – спросила Анфиса, закинув кочергу на плечо.

Бойцы выглядели плохо. Ночь в связанном виде, без еды и питья, не способствовала восстановлению сил. Особенно был плох Чебурашка.

– Пить! – попросил он сквозь щелочку в губах.

Я представил, как запеклось у него все в разбитом рту, и между лопаток у меня пробежала судорога.

– Сейчас, – сказал я, повернув в избушку за водой.

– Ты куда? – спросила Анфиса. – Не надо никуда идти. Он потерпит еще немного. Потерпишь, лопоухий? Да?

Я остановился в нерешительности на пороге, и громадный толстяк Тэг хрипло и вместе с тем как-то обреченно засмеялся.

– У тебя, дамочка, неправильная политика френдования, – проговорил он. – Кого ты выбрала в партнеры? Посмотри на него. «Сейчас я принесу водички…»

Учитывая его состояние, толстяк довольно похоже передразнил меня.

– Говорю тебе, брось этого недоделка, давай между нами двумя все решим, – продолжал он, судорожно сглатывая почти после каждого слова.

– Ты чего добиваешься, Тэг? – спросила Анфиса, поигрывая кочергой. – Хочешь, чтобы Ваня тебе еще раз продемонстрировал хук справа? Лучше начинай говорить.

Тэг смотрел упрямо, но во взгляде было слишком много боли. Мне показалось, что он вот-вот сломается.

– Что ты хочешь знать? – спросил толстяк, глядя на свой живот.

– Я хочу знать, где сейчас находится полковник Бур и что вы делали на берегу озера.

Полковник Бур! Вот кого она искала. Я слышал об этом человеке. Серый кардинал Сектора. То ли министр обороны, то ли руководитель спецслужб. Было время, когда его боялись настолько, что ангелианцы прерывали службу, если он парковал свой электромобиль рядом с храмом. Высыпали на улицу и прикладывали руки к левому уху. Этот жест у них означал нечто среднее между «Аве Анжела» и «Хайль Бур!».

Но этой весной толпа в Секторе взбунтовалась, наверное, нажрались галлюциногенов. Все решили, что снова стала работать мобильная связь, бегали, как я уже говорил, голяком по улицам, визжали и плакали. Потом на улице появились войска и вот такие вот ребята в серых костюмах, как Хэш и Тэг. Толпу усмирили, но в какой-то стычке полковник Бур погиб. Такой версии придерживались все рюкзачники и все дерганые, с кем мне доводилось говорить.

Во всяком случае, с тех пор о Буре больше никто и никогда не упоминал.

– А если я не скажу, что ты сделаешь? Ударишь кочергой? – глухо, но с вызовом проговорил Тэг.

– Могу и ударить. Но лучше брошу вас здесь без еды и питья. Выведу ночью в лес, раздену, свяжу и положу рядом включенный фонарик. Пока закончатся батарейки, комары превратят вас в полуфабрикаты. Страшно подумать, как вы будете корчиться! Как гусеницы на огне. Брр…

– Понимаешь, Анфиса. Такое дело, – сглотнул Тэг. – Мы, конечно, можем превратиться в полуфабрикаты, но можем и не превратиться. Нас могут найти наши пацаны. Есть шанс. А вот если мы расскажем тебе про полковника, то шанса у нас уже не будет. Он нас из-под земли достанет. А это пострашнее комаров.

– А если я оттащу вас двоих в Орехово-Зуево, посажу на электричку, привезу к Адамову и расскажу ему, кто изуродовал его дочь? Как вы думаете, при таких раскладах будет у вас шанс?

Тэг побледнел, как это было вчера вечером, когда Анфиса что-то шептала ему на ухо.

«Адамов! – подумал я. – Я догадывался, что он человек непростой! Но ведь он жил рядом с нами, в Тихом мире, у него тихая жена, работает в школе. Что происходит? И как с ним связана Анфиса?» Чем больше я узнавал, тем больше запутывался. Калейдоскоп никак не складывался в картинку. Полковник. Озеро… И при чем тут мои клиенты Смирновы-Инстаграм, о существовании которых Анфиса, похоже, даже не догадывалась?

– Он в инкубаторе! – вдруг еле различимо сказал Хэш.

– Что? – переспросила Анфиса и наклонилась к нему.

– Полковник в инкубаторе, – выдавил из себя Чебурашка. – И без нас ты его все равно не найдешь.

– В каком еще таком инкубаторе? – Анфиса приготовилась внимательно слушать.

– Заткни свою пасть! – в ярости сказал толстяк Хэшу. – Заткни, или я своими руками оторву твою челюсть!

– Ладно, – сказала Анфиса, сняв кочергу с плеча и постукивая ею по ладони левой руки. – Как хотите. Я считаю до десяти. Раз!

– Анфиса! – сказал Тэг. – Ради чего ты это затеяла? Чего ты хочешь добиться? Хочешь отомстить Буру за Сервера?

– Его, между прочим, звали Антон, – сказала Анфиса, сжав зубы. – А ты помнишь, как тебя называла мама? Коля? Сережа? Может быть, Богдан? Или Саша? «Тэг»! – с презрением сказала она. – Присвоили себе клички вместо имен и довольны. А полковник и рад, что вы такие идиоты.

– Кто бы говорил об идиотах, – пробурчал Тэг. – Сама где сейчас живешь! С кретинами.

Этот выпад Анфиса проигнорировала.

– Он и тебя при случае так же пристрелит из арбалета, как он это сделал с Антоном. Или ножом пырнет. Или сделает маленькую дырочку и подвесит вниз головой, чтобы кровь стекала… Два!

Толстяк замолчал. Чебурашка Хэш весь извивался и дергался, ему явно хотелось поскорее прекратить мучения и выдать все, что было ему известно, но по какой-то причине он боялся связанного напарника больше, чем Анфису с кочергой.