Возвращались мы поздно. Была теплая ночь. С реки тянуло прохладой, в зарослях на берегу заливался коростель. Я держал Светкину руку в своей, и она шла тихо, покорно, будто я был не я, а кто-то взрослый, красивый и сильный. На школьном перекрестке мы разделились. Митька и Шнир пошли домой, а я отправился провожать Светку. Она жила на Куликовке. Поэтому-то я ничего и не увидел. Когда я вернулся, скорая уже уехала, взрослые разошлись по домам, и только Аделаида бродила в потемках, плакала и собирала осколки. Я залез к Митьке через окно, и он рассказал мне, что произошло.

Кныш не стал подстерегать нас в парке. Он решил нас поймать в переулке у дома и явился туда с дружками еще засветло. Так он и увидел ангелов. Когда стемнело, ангелы разлетелись, и Тошка пошел домой, Кныш залез на сарай и принялся бить бутылки. Тошка услышал. Отец его еще не вернулся с работы и не мог его остановить. Тошка выбежал во двор. Там его встретили приятели Кныша. Не знаю, как Тошка справился с двумя здоровенными бугаями, но он все же пробился и полез на сарай. На сарае его ждал Кныш. К тому времени уже всполошился весь дом. Взрослые принялись звонить в милицию, моя мама и тетя Рая окатили Кнышевых приятелей водой. Те сбежали. А Кныш с Тошкой дрались на сарае. Катались по битым бутылкам. Я видел потом Тошкины порезы. Их зашивали в больнице, и Тошка еще две недели не ходил в школу, пропустил конец четверти, так что летом ему пришлось пересдавать математику. Когда подоспевшие Митяй и Вовка пришли Тошке на помощь, все, считай, было кончено. Остались только две целых бутылки — та, с горлышком-коньком и Гиршева, из-под ликера. Потом приехала скорая, Тошку увезли в больницу, а я пришел домой.

Вот и все. Нет, мы потом хотели заново собрать бутылки. После того, как Тошка вышел из больницы, я отдал ему бутылку с коньком. А он шваркнул ее о землю и ушел к себе. Он вообще перестал играть, Тошка. Когда Аркаша принес ему в подарок губную гармошку — старую, красивую, с перламутром — Тошка равнодушно повертел ее в руках и вернул старику. Он записался в секцию бокса, а с нами не разговаривал до зимы.

Что потом с нами стало? Мы окончили школу. Митяй удивил всех, поступив в художественную академию. Талантом оказался. Даже какие-то госпремии получал, за границу ездил. Шнир тоже всех удивил, не поступив в консерваторию. Он пошел на мехмат. Вовка подался в сельскохозяйственный. А я, раздолбай, пролетел на экзаменах и загремел в армию. «В Череповцы, — рыдала мать, провожая меня на вокзале. — В Череповцы!»

Вместо Череповцов я отправился в Чехословакию, оказывать интернациональную помощь братьям по соцлагерю. Братья по соцлагерю встречали нас то пивом, то булыжниками по танковой броне — в общем, по-всякому было. А Тошку Дворжака там убили. Как могли его убить на этой дурацкой войне, где почти никто из наших не то что не пострадал — даже ни одного выстрела не слышал?! Не понимаю.

Иногда я достаю из ящика со старыми рукописями морского конька, кладу его на стол, так, чтобы солнце просвечивало сквозь зеленое бутылочное стекло, и думаю об ангелах и о Тошке.

Никто не знает, куда ушли

те, кто пропал вдали!

На четыре стороны или шесть,

потому что кроме концов земли,

в Геенну тоже дорога есть,

и на небо дорога есть,

И там и тут

люди живут

и этих людей не счесть.

Борис Херсонский

И отныне вы не взойдете уже на небо до всей вечности и на земле вас должны связать на все дни мира: такой произнесен приговор.

Книга Еноха 3:19

Главнокомандующий: Так что там у нас с младенцами?

Начштаба: Боюсь, реальный успех кампании не соответствует нашим ожиданиям.

(смех аудитории)

Главнокомандующий: И как вы это объясните?

Начштаба: Дело в том, что лучше всего действует кровь младенцев еще невинных, но уже осознавших себя как личность. То есть не младенцев, а детей от полутора до двух лет. Проблема в том, что одно как-то таинственно связано с другим — по крайней мере, так утверждают наши психологи.

(смех усиливается)

Главнокомандующий: Годдамнит. Что же вы предлагаете?

Начштаба: Генетики работают над этой проблемой. Мы надеемся в ближайшее время получить новое поколение, лишенное способности различать добро и зло — следовательно, невинное по определению. Пока довольствуемся тем, что есть, и налаживаем производство святой воды.

Начальник тыла: Черт побери! (смех усиливается) Вы обещали разобраться с младенцами еще в прошлом триместре. Вы хоть представляете, во сколько нам обходится ваша святая вода? Ее же нужно благословить прямо в полете, иначе она утрачивает всю силу. С каждым грузом приходится сбрасывать священников, и вы знаете что с ними происходит? (в зале громкий смех) Правильно, никто не возвращается. Мы этого священника расти, корми, учи…

Министр финансов: Да, программа съедает треть федерального бюджета. Завтра на заседании кабинета министров я внесу предложение о перераспределении средств. Использование младенцев представляется мне гораздо более экономичным…

(в зале истерика)

Начальник тыла: Вот-вот. Разберитесь наконец с младенцами…

Начштаба: Почему это я должен разбираться с младенцами? Генетики подчиняются министерству образования…

Министр образования: Вот не надо с больной головы на здоровую…

(хохот, свист)

Начштаба: Вы бы лучше с химиками побеседовали, они уже полгода как обещали вывести формулу долгоиграющей святой воды…

Министр образования: При чем тут химики…

(крики из зала: «Химиков на мыло!»)

(Министр образования обнаруживает, что его рейтинг на табло стремительно катится вниз. Он вспрыгивает на стол и с усилием делает стойку на руках. Пиджак министра заворачивается, оголяя солидный живот. Восторженные крики в зале. Рейтинг возвращается на исходную позицию. Министр спрыгивает со стола и раскланивается, протирая лысину платком. Крики из зала «Химики рулеззз!»)

Главнокомандующий: Так, достаточно. Что там с Михаилом? Все еще в молчанку играет?

Глава разведуправления: Нет, почему же. После того, как мои люди с ним поработали, говорит, и довольно охотно. (истерический смех) Он утверждает, что небеса не имеют к происходящему никакого отношения. По его словам, нас атакуют не демоны, и то, что у нас творится, вовсе не Армагеддон.

Главнокомандующий: А что же?

(Глава разведуправления пожимает плечами)

Глава разведуправления: Он говорит, что не знает.

(улюлюканье в зале. В главу разведуправления летит ободранная кошка)