Событие, изменившее вялое течение жизни Марты, было связано с назначением нового секретаря райкома, о котором она узнала от водителя Фимы.

О том, что контора доживает в здании последние деньки, знали все постоянные обитатели особняка. К постоянным обитателям, по негласному договору, относили себя Марта и работники райкома – уборщица Наташа, водитель Фима и повариха Тома. Они трудились в этом здании уже не первый год и словно приросли к нему. Райком менял секретарей и их заместителей, молодых и не очень подчиненных, прыгающих с теплых мест на еще более теплые, а «постоянные обитатели» оставались на своих местах, словно живые домовые. Несмотря на принадлежность к разным организациям, они дружили между собой и обменивались новостями. Единственный сбой в этом статичном составе произошел как раз перед приездом нового секретаря райкома – дамы, появления которой ожидали с еще большим трепетом, чем если бы это был мужчина. Всем известно, что за дамы получают подобные назначения – либо мужик в юбке, либо красивая стерва. И в том, и в другом случае такая спустит три шкуры с каждого, кто попадется ей в руки.

Уборщица Наташа неожиданно получила повышение – бывший секретарь райкома, перешедший работать еще выше, забрал ее с собой в качестве секретарши. Наташе дружно перемыли косточки, позавидовали, напредсказывали как падение, так и последующие высоты, но главным было все же появление вакансии. И кто бы спорил, что работать в райкоме куда более перспективно, чем в конторе, которую вот-вот выселят из особняка.

– Эх, твое это место, твое! – шептала Марте в углу коридора Тома, прижав ее к стеночке своими необъятными формами. – Ваших-то отсюда скоро вытурят, сама понимаешь, и кто знает, вдруг их объединят с кем-нибудь, и останешься ты без работы. Надобно тебе постараться сюда пробиться!

– Так... это... как я пробьюсь-то? Они что, меня спросят, когда брать замену будут?

– А ты с Фимой, с Фимой нашим поговори, он у нас все знает, все ходы-выходы. И начальницу новую кто будет возить? То-то, – многозначительно покачала головой Тома. – Он вхож к ней будет, понимаешь? Вот и подмажься к нему, уломай помочь. Понимаешь?

Марта мучительно переваривала информацию, силясь придумать, как можно попасть на заветное место. В свои тридцать лет она выглядела не так уж плохо. При том что постоянная усталость от жизни и неизменный вопрос, как прокормить себя и старенькую бабушку в придачу, сказались на ее лице ранними морщинками вокруг глаз и опущенными уголками губ, общий вид скромной пигалицы делал ее похожей на вечно испуганную девчонку, скрадывая возраст. Был у нее когда-то горячо любимый мужчина, которому любовь, однако, не помешала исчезнуть из ее жизни через два года совместной жизни – как только выяснилось, что прописывать она его к себе без регистрации брака не будет. Исчез он бесследно, уехал на заработки, да так и пропал. Злые языки поговаривали, что заработки эти находились в соседнем районе на квартире немолодой крашеной блондинки, заведующей гастрономом в самом центре города, но Марте разбираться, где правда, было недосуг. Работать надо было, а не на мужиков надеяться.

Фиму она подловила на обеденном перерыве. Хитроглазый шофер, принадлежавший к категории всегда-выходящих-сухими-из-воды, считался главным среди постоянных обитателей. С ним советовались, его слушались, к нему несли все сплетни и от него же получали новости сверху.

– И как, ты думаешь, я смогу тебя туда устроить? – спокойно спросил он Марту в ответ на ее несмелую просьбу.

Она покраснела, нервно затеребила клеенку на обеденном столе. Подлила Фиме горячего чаю, пододвинула сахарницу с отколупанной эмалью на крышке.

– Я тут... я тут подумала...

– Ну?

Фима напыжился от сознания собственной важности, животик его вздымался под рубашкой, приподнимая сложенные на нем пухлые руки. Он погладил привычным движением золотистые усы, откашлялся.

– Что придумала, давай выкладывай.

– Фима, миленький, ты же знаешь, как мне эта работа нужна, ты же знаешь, что наших выселяют, я могу без работы оказаться, и податься некуда, да еще бабушка, и помочь больше некому!

Она тараторила, выливая ушат своих проблем на голову снисходительного Фимы, не осмеливаясь выложить самое главное.

– Да знаю я, знаю, Марта, ну, что ты. – Он похлопал ее по плечу, предотвращая слезы, уже звучавшие в голосе. – Успокойся, рад я тебе помочь, только вот не знаю как.

– А я придумала кое-что, ты только... только выслушай меня и не смейся, хорошо?

Заручившись одобрительным кивком, она продолжала, понизив голос. Хотя кухня для обслуживающего персонала находилась далеко от тех комнат, где располагались другие работники, все же надо было быть поосторожней.

– Новая начальница приедет, так? А мы ей как-нибудь бумагу подсунем, где будет сказано, что я, такая-то, работаю в этом здании десять лет, рекомендована на вакансию уборщицы. Иначе она обо мне никогда не узнает даже.

– И что ты думаешь? Она прямо так сразу и возьмет тебя? Вот увидит эту писанину и побежит тебя оформлять?

– Нет, – покраснела Марта, – ну, если ей эту бумагу на видное место на стол положить, да еще и ты рядом будешь, она, может, тебя спросит об этом, ты и порекомендуешь – скажешь, мол, хорошая работница, берите, не пожалеете. Фима, ну что тебе стоит-то, а? Всего делов-то – подсунуть бумажку на стол да словечко замолвить?

– Да ты что! Подставить меня решила? Сама работу теряешь и меня хочешь без места оставить?

– Фима, миленький, ну, пожалуйста, ну, помоги, ты ведь можешь, никто, кроме тебя, не сможет!

Марта умоляла. Она пододвинулась к нему поближе, стыдливо приглаживая коричневую, в рубчик, юбку на коленях. Фима исподволь оглядел ее, положил невзначай руку на оголившееся колено, но продолжал сопротивляться.

– Да я бы рад, Марта, но я так рисковать не могу, да и зачем мне?

– А знаешь, Фим, а я дома капустки насолила, – выпалила она, – целое ведро. Соседи заказывают, знают, что я мастерица.

Фима молчал.

– Может, зайдешь сегодня, попробуешь?

– И водочка есть?

– Купим по дороге, отчего же нет, – радостно согласилась она.

– Ну, может, и зайду.

Марта продвигалась по малюсенькой квартире впереди Фимы, наспех рассовывая по углам разбросанные вещи, обувь. Быстренько протерла стол на кухне, собрала на него все, что было в холодильнике да по шкафам. Было там немного, но много и не требовалось. Бабушку выпроводили к соседке чай пить. Все пошло своим чередом. Водочка в чайных кружках, капуста, разогретая картошка...

Одеваться Фиме долго не пришлось. Он и не раздевался-то толком, все впопыхах, второпях. Словно деньги за товар из-под прилавка принимал, понимая, что деньги – это хорошо, но то, за что они получены, – не очень.

На дорожку чаю попили. Марта задвинула подальше ощущение брезгливости к самой себе и продолжала ухаживать за гостем. О своей просьбе она больше не заговаривала, Фима сам начал.