и крабьей походкой двинулась вдоль стены. Ян видел крупное неуклюжее тело и чересчур маленькую для широченных плеч голову – в существе было что-то обезьянье.

Яну захотелось спрятаться под одеяло, чтобы ночной гость его не заметил. В этот момент стало темно: луна зашла за тучу.

Хрр-хрр-хрр.

Поскребывание раздалось с той стороны, где стояло существо, и Ян внутренне подобрался, уже почти не сомневаясь, что оно сейчас набросится на них, приготовился защищать мирно спавшую Лизавету.

А потом луна вновь выплыла из-за туч, стало светлее, и Ян увидел, что никого, кроме них с женой, в комнате нет. Взял с тумбочки телефон, включил фонарик, посветил во все углы. Никого.

«Куда оно делось? Не в шкаф же залезло!»

Но проверить следовало, и Ян, стыдясь немного, встал с кровати и подошел к шкафу, скрипнул дверцей. Как и следовало ожидать, никого там не было. Белье да одежда.

– Ты чего там шарахаешься? – сонно спросила Лизавета.

– В туалет ходил, – соврал Ян, – спи.

Он лег, и жена обняла его, прижалась теплым боком.

– Напугал меня. Сон дурной приснился, как будто у шкафа чучело стоит.

– Чучело? – с трудом выговорил Ян.

– Угу. Голова маленькая, сам огромный. Я проснулась, тебя увидела… – Жена не стала продолжать. – Ладно, давай спать, а то сон разгуляем.

Она заснула, а Ян долго не мог успокоиться. Ей приснилось то же самое, что привиделось ему? Одинаковый сон, который снится людям… Такое бывает? Да нет же, он не спал!

Так ни до чего и не додумавшись, Ян тоже забылся сном, а проснулся по звонку будильника, совершенно разбитый, с головной болью. Лизавету ни о чем не спросил, хотел выкинуть все из головы. Возможно, у него получилось бы, но новый день принес новые странности.

Глупость, но во время обеда он никак не мог вычерпать кашу с мясом. У них были организованы обеды, и на этот раз предлагалась гречка с подливой. В тарелке у Яна была такая же порция, как у всех. И ел он, как все, и наелся, но еда не заканчивалась. Он запускал ложку в тарелку, зачерпывал, отправлял в рот, а количество каши было прежним.

Ян хотел перестать есть, но вместо этого, точно некая сила толкала его под локоть, наворачивал ложку за ложкой, гадая, когда кончится каша. Переполненный желудок ныл, в голове стоял гул, ложка стучала по тарелке…

– Слушай, что это у тебя там? – Голос Семенова вырвал Яна из подобия транса. – В тарелке!

Ян присмотрелся, только сейчас по-настоящему разглядев, что перед ним, и увидел, что по гречке ползают синие мясные мухи. Потыкал в них ложкой, но они не улетали.

«А если я съел одну? Или даже несколько?»

Ян еле успел выскочить из-за стола и отбежать подальше. Его вывернуло.

– Перегрелся, наверное, жара-то стоит вон какая! – участливо сказал Семенов. Остальные смотрели сочувственно и слегка настороженно. Может, заметили, как Ян наворачивал гречку, будто дорвавшийся до еды голодающий.

Аппетит отбило, даже ужин, приготовленный Лизаветой, Ян не мог заставить себя доесть. Жена, впрочем, не настаивала, была пасмурная, задумчивая. Промолчав весь вечер, они легли спать, и Ян даже умудрился выспаться, а утром…

Сейчас был вторник, и он ехал на работу, думая о том, что вероятнее: эта жесть творится с ним или же с окружающим миром?

Ян вышел из дому, подошел к машине, забрался в салон и хотел захлопнуть дверцу, как увидел кошку. Она вылезла из-за куста смородины и направилась в сторону скамейки, которую, как поведала баба Лена, когда они с Лизаветой приехали в Липницу, смастерил ее покойный муж. Ян видел фотографию этого человека: у него были кустистые брежневские брови и сверкающая лысина.

Кошка и кошка, подумалось в первый миг, обычная, полосатая. Таких котовладельцы «шпротами» называют. Только уже в следующую минуту Ян понял: ничего в ней нет обычного!

У кошки не было верхней половины головы, ушей, глаз, а плоский нос торчал наподобие утиного клюва. Вместо кошачьих лап были кожистые, когтистые лапы ящерицы.

С перепугу Ян захлопнул дверцу: вдруг отвратительное создание запрыгнет внутрь! Посидел, отдышался. Ведь он мог разглядеть что-то неправильно, так? Тень неудачно упала или иная причина, а он накрутил себя.

Нервы пора лечить.

Поглядев на часы, Ян понял, что опаздывает. Завел двигатель, машина тронулась с места. Проезжая мимо дома, Ян поглядел на ту скамейку, в сторону которой направилась полукошка-полурептилия.

Вот и она, серая, полосатая: свернулась клубком, не разглядишь, нормальная все-таки кошка или нет. Но человека, который сидел на лавочке подле нее, Ян рассмотрел.

Это был мужчина – худой, даже тощий, сидящий в напряженной позе, сложив руки на коленях, будто собираясь фотографироваться. На нем был черный старомодный костюм, кисти рук были длинными и бледными. Брови казались особенно густыми по сравнению с лысым черепом.

Человек посмотрел на Яна и, заметив его потрясенный взгляд, раздвинул тонкие губы в широкой, открывающей коренные зубы улыбке.

Ян ударил по газам, проехал мимо, чтобы не видеть жуткого скалящегося лица.

«Мертвец и монструозная кошка? Что за сюр?»

Когда Ян посмотрел в зеркало заднего вида, скамья была пуста. Ни лысого мужчины («Покойного мужа бабы Лены!»), ни мехового уродца.

«А ты уверен, что они вообще когда-то были»?

Мир сдвинулся с привычного места.

Вселенная стала жить по иным законам. Земля сошла с орбиты.

«Или я схожу с ума?»

Когда Ян подъезжал к стройке, позвонила Лизавета. Голос был непривычно робкий.

– Уже проснулась? – бодро спросил Ян. Когда он уезжал, она еще спала.

– Я… да, – ответила Лизавета. – А ты что, еще не уехал?

– Уже на работу приехать успел, – удивился Ян.

Лизавета издала звук, похожий на сдавленное хрюканье.

– Ты чего? С тобой все в порядке?

Она откашлялась.

– Все хорошо. Спросонья померещилось. Я услышала, что в окошко стучат, проснулась от этого стука. Думала, соседи или баба Лена. Смотрю, а там ты. Прямо на меня глядишь и улыбаешься во весь рот, по стеклу пальцами водишь. А потом резко отпрянул от окна и ушел. Только странно, я шагов не слышала. И одет ты был в костюм, я еще подумала… – Она запнулась. – Неважно. Вздор это все. Просто не проснулась тогда, наверное.

– Наверное, – скрипучим голосом подтвердил Ян.

Нет, все-таки что-то с миром, мелькнуло в голове, по двое с ума не сходят.

Глава третья

Лизавета сказала Яну, что ей пригрезилось со сна, но то была ложь.

В действительности она вовсе не спала. Проснулась, но не встала еще с кровати, взяла телефон, лежала и листала сообщения и новости в соцсетях – для многих