Все это было произнесено таким ледяным и таким невозмутимым тоном, что трое игроков не нашлись, что возразить.

Воспользовавшись их растерянностью, Стейниц встал из-за стола и покинул ресторан, пребывая в прекрасном расположении духа.

Прошло еще не меньше минуты, прежде чем игроки обрели дар речи. Наконец один из них с трудом произнес:

– Кто это такой, черт возьми?

Второй сдвинул брови и сказал:

– Кем бы он ни был, мы еще можем его догнать!

– На меня словно затмение нашло, когда он заговорил, – сообщил третий.

– На меня тоже, – подтвердил второй. – Вот что я думаю, господа: этот иностранец – колдун!

– Скорей уж фокусник, приверженец месмеризма, – возразил третий. – Их сейчас много развелось.

– Если это так, то мы еще дешево отделались!

Эта мысль показалась игрокам обоснованной, и их воинственный пыл окончательно угас. Связываться с колдуном никому не хотелось. Да и проигрыш был не так велик, чтобы лезть из-за него в драку.

Однако вернемся к старому Вильгельму. Покинув ресторан и желая немного подышать свежим воздухом, он неторопливо зашагал по мостовой, постукивая тростью по серым, обледенелым булыжникам. На прохожих он не смотрел, однако крик разносчика газет привлек его внимание.

– Эй, мальчик! – позвал он. – Поди сюда!

– Свежие новости с английской биржи! Убийство семьи золотопромышленника! Приезд в столицу лучших…

– Если ты будешь так громко кричать, то рано или поздно лопнешь, – сообщил Стейниц мальчику и протянул ему блестящую монету.

Мальчишка всучил иностранцу газету, спрятал монетку в карман и заспешил дальше, оглашая улицу звонкими криками.

Взяв трость под мышку, старый Вильгельм развернул газету и на первой полосе увидел свое собственное изображение. Снимок был нечеткий, к тому же стоял австриец в окружении еще четырех человек. И тем не менее себя он опознал сразу – по осанке и бороде. Заголовок гласил:

ЧЕТВЕРО ВЕЛИКИХ СЪЕЗЖАЮТСЯ В СТОЛИЦУ, ЧТОБЫ ПОМЕРИТЬСЯ СИЛАМИ!

Стейниц насмешливо крякнул и пригладил бороду ладонью. И чего только не напишут господа газетчики, чтобы привлечь внимание обывателя. Впрочем, в данном случае они не соврали ни в одном слове.

Старый Вильгельм встряхнул газету, чтобы сложить ее, и вдруг увидел, что из газеты что-то выпало на мостовую. Несколько секунд Стейниц смотрел на белый прямоугольник, размышляя, стоит ли он того, чтобы ради него наклоняться? Решил, что стоит. Белый прямоугольник оказался конвертом. Надпись на конверте гласила:

Г-ну Стейницу

Австриец повертел конверт в руках, надеясь обнаружить еще что-нибудь, но не обнаружил. На всякий случай Стейниц внимательно посмотрел по сторонам, затем пожал плечами и, не без оснований полагая, что письмо адресовано ему, вскрыл конверт недрогнувшей рукой. В конверте находился листок бумаги, и вот что на нем было написано:

Один король болезнь нашел.

Второй король с ума сошел.

Сгубила третьего дуэль.

Четвертый позабыл про хмель.

В гробах лежат три короля.

Да будет пухом им земля!

– Ну, и что вы об этом думаете, господин Стейниц?

– Я думаю, что на поле не может существовать четырех королей одновременно, следовательно – это полная чушь.

– Но не касается ли дело политики, господин Стейниц? Политика допускает встречу сколь угодно большого количества королей – и все это в пределах одного поля. Что вы об этом думаете, господин Стейниц?

– Я думаю, что ко мне это не имеет никакого отношения, – ответил своему внутреннему голосу невозмутимый австриец.

– Как знать, господин Стейниц, как знать. Признаться, вы мне сильно напоминаете одного из этих четырех королей. Сказать, какого?

– Не стоит.

– Отчего же?

– Оттого, что все это чушь, – твердо сказал себе старый Вильгельм, сунул листок с конвертом в карман, в котором обычно находилась всякая чепуха, взял в руку трость и так же неторопливо, как и прежде, зашагал к гостинице.

– Эмануил… Лас-кер… Я правильно записал?

Молодой усач с гордым, заносчивым лицом кивнул:

– Да, это мое имя.

– Откуда изволили приехать?

– Из Германии.

– Ах, Германия, – вздохнул портье, подобострастно глядя на гордого немца. – Думаю, вам будет трудно привыкнуть к нашей русской расхлябанности. Впрочем, вы, вероятно, уже и раньше бывали в России?

– Нет. Я здесь впервые.

– Но вы отлично знаете русский язык. У вас почти нет акцента.

– Через три дня его не будет совсем! – самонадеянно объявил молодой усач.

– Что ж, добро пожаловать в наш отель, господин Ласкер! Вас проводят в ваш номер.

– Надеюсь, он выходит окнами на восток?

Портье вежливо склонил голову.

– Номер в точности такой, как вы изволили описать. Если вам что-то не понравится, мы предоставим вам другой.

Ласкер высокомерно кивнул, подождал, пока лакей возьмет его дорожный саквояж, и двинулся по коридору. Он был одет в короткое, уже послужившее пальто и модную шляпу. Под пальто у него была короткая визитка пепельного цвета и серые панталоны.

Когда немец подошел к лестнице, по ступенькам как раз сходил – или, вернее сказать, торопливо сбегал – невысокий господин с аккуратно зачесанными набок светлыми волосами и маленькой бородкой. Шуба его была расстегнута и открывала прекрасный твидовый костюм и великолепный галстук, заколотый бриллиантовой булавкой. Пробегая мимо Ласкера, он грубо задел его плечом и побежал было дальше, но Ласкер со скоростью молнии ухватил наглеца за руку.

– Не слишком ли вы спешите?! – холодно осведомился Ласкер.

– Это вы мне? – спросил мужчина, останавливаясь и удивленно глядя на бледные пальцы усача, сжимающие ему запястье.

– Вам! Сбегая по лестницам так быстро, вы рискуете сломать себе шею!

– Шею? – изумленно повторил мужчина.

– Именно так, – кивнул Ласкер. – И кстати, я готов принять от вас извинения, но лишь в том случае, если их форма покажется мне удовлетворительной!

– Извинения?

– Вы и дальше будете за мной повторять, господин попугай?

Лицо мужчины налилось кровью. Белесые брови грозно сошлись на переносице.

– Милостивый государь, – прорычал он, – вы забываетесь!

– Неужели? Хотите поставить меня на место?

Ласкер откинул полу сюртука, и взору блондина предстала рукоять небольшого пистолета, торчащая у Ласкера из кармана.