Но учебная тревога… Почему она распространяется на старшекурсников? Что проверяет и тренирует? Одеваться за двадцать секунд она научилась давно. Оружие всегда в порядке, спасибо адъютанту. И промахивалась она в последний раз три года назад, когда еще не додумалась представлять на месте "яблочка" мишени — лицо кровожадного красавчика-эльфа Тиэля…

Учебные тревоги, кстати, скорее всего изобрели пособники эльфов — чтобы снизить боеспособность своих врагов. Как же хочется спать! За всю ночь на отдых пришлось не более двух часов…

— Вставай, ленивая глупая ведьма! — острый длинный ноготь Марши удивительно ловко добрался до пятки и разбудил щекотку. — Не то удавлю, как было обещано. На шторной веревке.

— Ох и злыдня ты, сержант, — лениво зевнула Нора, не делая и малой попытки хотя бы приоткрыть глаз. — Ща ка-ак разозлю-ууу…

— Кончай дурить, — одеяло после короткой борьбы досталось Марше, еще раз подтвердив её неоспоримое превосходство в боевой подготовке. И тотчас полетело на пол. — Оболью тебя, неженку, водой. Холодной.

— Ты страшная человека, — глубокомысленно предположила Нора, накрывая ухо подушкой.

— Точно, лейтенант, — сухо сообщила Марша в самое ухо, изъяв подушку. — Страшная. Так что подъем, пока не стало совсем плохо. У тебя зачет по рукопашной. И сколько я тебя ни била, а все же пока пользы чуть. Давай, вперед на разминку. Или ты раздумала дослужиться до генеральши?

— Нет.

Это было сказано иным тоном, серьезным и сосредоточенным. Нора провела в колледже пять лет. Дважды умудрялась сдавать расширенную программу, благодаря чему теперь числилась на седьмом курсе. Усердие — одна из важных составляющих большой карьеры. А генеральское звание дают только тем ведьмам, которые выявили хотя бы одного эльфа. То есть исполнили свою, надо полагать заветную — как у Норы — мечту.

Сейчас в столице, по слухам, четыре черноволосых генеральши. Всего-то… Это наводит на грустные размышления. Альянс не особенно успешен в своей борьбе. Куда менее, чем следует, если длинноухие добираются до внутренних провинций и гадят там. Как в Юльске. Или — в сгоревшей дотла Сантоге, откуда год назад едва успели вывезти десятилетнюю курсантку.

Теперь, получив нашивки лейтенанта, Нора знала и понимала куда больше, чем при поступлении в школу. Нападение на её родной городок не было случайностью. Эльфы издавна искали беззащитных малолетних ведьм, еще не получивших полноценного развития своих способностей. Убивали их, а заодно обычно разбирались со всей семьей. Что еще страшнее, они порой ликвидировали целиком поселение людей. Возможно, длинноухие полагали, что дар наследуется. Или считали: его развитие связано с местом проживания. То есть причиной юльской трагедии пятилетней давности стала именно она, Нора Смарл, ныне — Нора Эрс: у всех курсанток одного года поступления записывается единая новая фамилия, таковы правила колледжа.

В общем, платить за способности сестры пришлось маленькой Кире. Не ей одной — и по высшей ставке… Это требует возмездия. Потому нечего разлеживаться. Подъем!

Марша презрительно фыркнула. Она давно усвоила: стоит сказать "генеральша" — и Нора принимается грызть себя, вполне бессмысленно и очень усердно. Как будто она виновата в самом существовании эльфов! По мнению сержанта, поимка длинноухого хороша не званием или фактом исполнения долга, а наградой. Сто пятьдесят тысяч руни! Даже ей, адъютанту Марше Тивис, перепадет немало: десять тысяч на руки и долгожданная почетная отставка с полным пожизненным пансионом уровня, как минимум, майора…

Отношение сержанта к Норе сформировалась достаточно быстро и столь же резко изменилось, в один день. Марша состояла в дозоре у ворот раз в месяц. И всегда использовала эту возможность быть вне наблюдения, чтобы передать половину жалования брату. По вине Норы, некстати явившейся и еще более некстати сказавшей свое весьма действенное "замри", семья осталась без денег на целую неделю. Вообще-то ведьмам, особенно бездарным, полагается со дня присяги забыть о своих прежних семьях. Только разве это просто и вообще — правильно? Тем более, что вся её нынешняя семья — один брат, младший…

Когда отца признали пособником эльфов, размеренная жизнь рухнула в одночасье. Маму и бабушку увезли на допрос, дом опечатали. Имущество отошло городу. Марша была старшей из детей, ей как раз исполнилось пятнадцать, а брату не было и трех. Их вывели на улицу и бросили там. Детей пособника, никому не нужных и презираемых.

Впрочем, так было недолго. Через полчаса рядом остановилась большая машина, совсем новая, шикарная. Из неё неспешно выбрался богато и броско одетый человек. Бесцеремонно рассмотрел Маршу, достал дорогие сигареты, закурил, деловито щурясь и что-то прикидывая. Обошел вокруг девушки. Остановился перед ней, затянулся, глянул на опечатанный дом. Жила семья объявленных пособниками эльфов богато. Папа был управляющим в крупной строительной фирме. Марша смотрела себе под ноги и думала: теперь там другой управляющий. Папин заместитель. Наверняка именно он состряпал фальшивый донос. Даже удивительно, что это так долго не выясняется, дело-то простое! Ведь есть же ведьмы. Те самые, военнообязанные, обученные, окончившие колледж. Которым нельзя соврать — и не быть уличенным во лжи.

Незнакомец пугал Маршу своим наглым взглядом. Хамской манерой затягиваться и выпускать дым в лицо. Девушка попробовала отойти в сторону, и тотчас её предплечье оказалось сжато сильными уверенными пальцами. Пару раз дернувшись, Марша поняла: не отпустит. И звать некого…

— Пустите. Не смейте, я буду звать…

— Ори громче! Я даже помогу, — мужчина огляделся и продолжил издеваться, повысив голос до крика: — Эй, тут порядочный гражданин хочет сказать гнилой пособнице эльфов, что она дрянь! Идите, послушайте! Эй, люди! Присоединяйтесь к моему праведному гневу. Укажем пособнице её место!

— Я не пособница.

— Ну-ну… Давай проверим твои документы. Там нет красного штампа?

Штамп поставили утром. На каждой странице — огромный и ужасный. Было в нем что-то окончательное. Как приговор. Соседи именно так поняли, и потому никто даже воды не вынес маленькому брату Марши, плачущему, голодному, измученному полуденной жарой. Незнакомец все это знал. Он не отпускал предплечье, сжимая его все сильнее, до резкой боли. Курил и молчал, время от времени дергая к себе, чтобы не отворачивалась. В облаке сигаретного дыма стоять было душно и страшно. А еще — унизительно.

— Я Бинк. Для тебя — господин Бинк. Поняла? Не слышу…

Пальцы сдавили руку еще злее, и Марша вскрикнула. Бинк не ослабил хватку, пока не расслышал внятное "да". Довольно кивнул, вцепился в шею и толкнул к машине. Еще раз деловито рассмотрел. Нащупал заколку, расстегнул, погладил рассыпавшиеся по плечам волосы. Тогда еще темно-каштановые, натурального цвета.

— Ну, убогая, подыхать собираешься или барахтаться и выживать? — он не стал ждать ответа и продолжил: — Ладно, я сегодня добрый, я все тебе объясню, без грубости. Неблагонадежность нельзя спрятать. Никто тебя не возьмет на работу. И в дом не пустит. Мне-то даги сообщили, что имеется в семье подходящая девка. Связи, знаешь ли, штука надежная. Могу посодействовать, если ты не дура. Работа, жилье и отмазка от неблагонадежности. Даже чистые документы. Все без обмана, но не сразу, когда отработаешь… А нет — выпутывайся сама. Постоишь тут еще полчасика, изображая невинную жертву произвола, и заберут тебя на допрос. Так они мне сказали и поехали не спеша, дальней дорогой. Чтобы мы могли обсудить детали. Мамка твоя уже призналась и в том, что делала, и в том, чего не делала — все подписала. Вы полгода эльфа в своем доме, прямо здесь, прятали, вот так! Пока у тебя в документах штамп неблагонадежной. А после допроса будет иначе. Отберут бумаги вообще. И отправят куда положено, с билетом в один конец. И тебя, и мальчонку.