Нашла наконец часы и с ужасом воскликнула:

— Уже полдевятого!

С ума сойти! Спала намного дольше обычного, так что у хозяйки имелись основания для недовольства.

Но тут вспомнилось, что произошло вечером. Заснуть удалось лишь под самое утро. О, как безобразно она себя вела! Так опуститься! Позволить этому негодяю, брату того, кто сломал жизнь отцу, почти овладеть ею?! Но хуже всего то, что она его не остановила, скорее наоборот…

— Элла!

Кэй начала терять терпение, заметив, что няня напряженно о чем-то думает, вовсе не считаясь с ее присутствием. Глаза открыты, но смотрят как бы сквозь Кэй — девочке это совсем не нравилось.

— Что? — переспросила Элла, пытаясь отбросить неприятные мысли. — Ах, да, уже поздно. Пойди и скажи маме, что я не задержусь. Только умоюсь — и буду с вами.

— Ты проспала, — сказал Сол, просовывая голову в дверь спальни. — Должна кормить нас завтраком, а сама просыпаешь.

— Да, сейчас, — ответила Элла устало. — Я только почищу зубы и оденусь. Почему бы вам не сделать то же самое? Уверена, вы можете одеться и без моей помощи.

— Но мы не должны… — начал было Сол, но сестра оборвала его.

— Я остаюсь здесь, — заявила она, усаживаясь на край кровати. — Я хочу посмотреть, как ты одеваешься. Я могу, потому что я девочка. Правда?

— Ну…

— Если ты остаешься, то и я остаюсь, — сказал мальчик.

— Никто не остается, — устало перебила их Элла, слезая с кровати. — Я не задержусь, обещаю. А сейчас будьте хорошими ребятами и почистите зубы.

Закрыв за детьми дверь, она глубоко вздохнула. У нее было несколько минут, чтобы прийти в себя.

Глядя в зеркало, Элла не удивилась, что глубже забегали тени под глазами. С тех пор как нежданно-негаданно появилась здесь мать, бессонница усилилась, а прошлой ночью из-за этого гадкого человека вообще невозможно было уснуть.

Господи, ну почему бы ей тогда не уйти в свою комнату? Зачем понадобилось идти на пляж, да еще и купаться?

Что глупо, то глупо. Она и сейчас не могла даже самой себе сказать, почему вела себя таким образом. Действительно стало жарко, и нервы напряжены до предела, но разве это веская причина, чтобы портить хорошее платье в соленой воде?

Как бы там ни было, но что сделала, то сделала, и до появления соседа-сумасброда Элла наслаждалась редкой возможностью быть самой собой. И мысли-то тогда были отчетливо резкими: нет, нельзя позволить Селме управлять собой, как той вздумается. И больше никогда не следует видеть здесь мать.

К счастью, Сара не узнала дочери, иначе, наверное, не перепутала бы имени. Дурочка, конечно же, она дурочка, что назвала Мартину вымышленную фамилию. Утопающий хватается за соломинку… Одна надежда — повезет и обман не раскроется. К тому же есть предчувствие, что ей больше не придется свидеться с Элтхаузом, а уж тем более с его невесткой. Даже если бы ничего не произошло на пляже, Мартин ни за что больше не придет сюда. Ему здесь все осточертело. Селма явно выводит его из себя.

Допустим, обман с фамилией раскроется, ну тогда можно будет сказать, что Мартин просто ослышался. И Том, возможно, подтвердит. Он же явно ей симпатизирует.

Элла вздохнула. Ей понравился секретарь знаменитого писателя. Он много говорил с ней за ужином. Том, хоть и работает на ее злейшего врага, стоит признаться — это один из самых приятных мужчин, с которыми довелось встречаться.

Однако если уж быть честной, то стоит признаться и в другом: она больше не видит в Мартине Элтхаузе своего врага. Боже, какое унижение! Сдалась почти без борьбы, и если бы тот сам не оттолкнул ее…

Она смотрела в зеркало, пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение происшедшему, и не находила. Ей хотелось выплакаться, но этого нельзя позволить. Она на работе. И уж кому-кому, но не Селме доверить переживания прошлой ночи.

Вчера девушка так надеялась незаметно проскользнуть на виллу — не повезло: пока возилась с застежкой платья и пока приводила себя в маломальский порядок, игроки закончили партию и перешли на веранду. Как ни старалась остаться незамеченной, а Данбар все-таки увидел ее.

Потом уже выяснилось, что во всем косвенно виноват Том. Плохо играл, все время забывал правила, партию пришлось прекратить.

Появление Эллы в столь экстравагантном виде было, конечно же, интереснее бриджа. Пришлось выдержать допрос Селмы, которую не убедило ее объяснение, что она пошла прогуляться по пляжу и ее смыло океанской волной. Селма заявила, что это полное сумасшествие — выходить одной на прогулку после наступления темноты. Муж поддержал ее.

Муж… Разве не ясно — ни мнение жены, ни его собственное мнение не имело для него ну не малейшего значения. Дана куда больше заинтересовали ее бедра. Да и мамочка смотрела на дочь странным, видимо, осуждающим взглядом. Господи, только этого не хватало…

А где Мартин? Пошел домой переодеться?

Том единственный, кто встал на ее сторону. Он высказал мнение, что Бранеры должны бы позволить девушке пойти переодеться, вместо того чтобы мучить ее расспросами. На хозяев особенно подействовало замечание Тома, что няня их детей может подхватить воспаление легких и с месяц проваляться в постели.

Элла пошла переодеться и больше не возвращалась. Ее буквально раздирало любопытство, чем Мартин объяснит свое отсутствие. В то же время, проведя остаток вечера в своей комнате, она говорила себе, что просто не желает слушать его лживых извинений. На самом же деле ей просто стыдно было бы смотреть мужчине в глаза.

Одно хорошо — больше не надо разговаривать с матерью, которая, уж если честно, и не очень-то интересовалась ею. В этом вся Сара, так отличавшаяся от того образа, который создала девочка в своих мечтах о тоскующей маме.

Дети умыты, одеты и уже завтракали, когда Селма вошла на кухню. Удивительное дело — в столь ранний час, а полностью одета. Возможно двойное толкование: или упрекнет служанку в опоздании, или попросту задумала куда-то ехать.

— А вот и ты, — воскликнула хозяйка так, будто Элла от нее пряталась. — Я уж думала, ты не покажешься после вчерашнего своего фиаско.

Элла решила не принимать вызова и сделать вид, что занята намазыванием булочки джемом. Трудно предугадать, сможет ли она спокойно встретиться глазами с Селмой.

— Простите, не понимаю, о чем вы? — спросила Элла.

Дети с интересом наблюдали за необычной сценой. Особенно Сол, которому вообще нравились любые споры и пререкания.

— О чем я? — переспросила Селма с возмущением, и сердце Эллы замерло от дурного предчувствия. — Мне всего лишь нужно объяснение. Надеюсь, я прошу не слишком многого? Ты в курсе, что один из гостей ушел не попрощавшись? Так вот объясни, сделай милость, почему он толкнул тебя в воду. Что такого ты ему наговорила?

— Кто-то толкнул тебя в воду, Элла? — воскликнул Сол, забыв про свой завтрак, но у няни не было времени удовлетворить его любопытство.