– Ах, милая, я просто не хотел тебя расстраивать, нотеперь… теперь вынужден поговорить с тобой. – Он устроился в моих ногах,сграбастал обе мои руки и тяжко вздохнул. – Бизнес – грязное дело, –произнес он. – И я сейчас в весьма затруднительном положении. Люди,которым я имел неосторожность довериться… в общем, так, котенок, я много думали пришел к выводу: единственная возможность спасти наши деньги – эторазвестись.

– С кем? – испугалась я.

– Милая, развод – это чистая фикция. То есть мы,конечно, разведемся, но для нас с тобой это не будет иметь никакого значения.Мы же любим друг друга, верно?

– Вадим, я не понимаю, почему мы должныразводиться? – заволновалась я.

– Все очень просто. При разводе ты потребуешь своюдолю, ведь ты моя жена, и по закону половина всего, что принадлежит мне, –твое.

– Мне ничего не надо…

– Котенок, послушай меня внимательно. Если ты заберешьденьги, эти типы не смогут на них претендовать. Разумеется, на самом делезабирать их тебе не нужно, но об этом будем знать только ты и я. А когдаситуация нормализуется, мы опять распишемся. Теперь ты поняла, моя радость?

Радость поняла. Выходит, Истомин прав и муженек заглотилкрючок. Если честно, в тот момент у меня возникла непрошеная жалость к Вадиму,я его не любила, и все-таки он был мне мужем, пусть жуликом, но мне-то он несделал ничего плохого, напротив, всегда заботился обо мне. И я попыталасьспасти положение.

– Вадим, – сказала я. – Мы не можемразвестись. Я беременна.

– Как некстати, – буркнул он, но тут жеопомнился. – Я очень рад, котенок. Очень. Какой срок?

– Семь недель, – глазом не моргнув, соврала я.

– Отлично. К моменту рождения ребенка мы уже сновабудем мужем и женой. Все это займет полгода, не больше. И то, что мыразведемся, вовсе не значит, что мы должны жить врозь. Ничего подобного. Ну,если только месяц-два. Мы будем видеться каждый день. – Он заключил меня вобъятия, а я вздохнула. Что ж, как сказано у Ницше, «падающего подтолкни»,пожалуй, это тот самый случай.

– Вадим, это ужасно, – честно сказала я.

– Доверься мне, родная. Все будет хорошо. Просто поверьи поступай так, как я прошу. И я сделаю тебя самой счастливой женщиной насвете.

Я заревела и кивнула. Он утешал меня минут пятнадцать,умоляя подумать о ребенке и не расстраиваться, а когда я успокоилась, сталделовито объяснять:

– Значит, так. Для развода необходим повод. Укажешь взаявлении, что я тебе изменяю:

– Ты мне изменяешь? – ахнула я, начиная получатьудовольствие от происходящего.

– Конечно, нет. Кандидатуру на роль моей мнимойлюбовницы мы подыщем, я думаю, вполне сойдет моя секретарша. Она не замужем ине откажется подтвердить сплетни, которые возникнут. Стоить это будет недорого,я с ней договорюсь. Чтобы не запутаться во вранье, обо всем этом лучше особо нераспространяться. Все знают твою обычную сдержанность, так что бегать познакомым и что-то там объяснять не придется. Если возникнет необходимость, переедешьв нашу квартиру на проспекте Ленина. Нет, лучше я туда перееду. Тебе здесьпривычней и легче будет перенести одиночество. Опять же, Ангелина Сергеевнарядом, я на нее очень рассчитываю. Милая, уверяю тебя, это все на крайнийслучай. Сейчас ты должна мне довериться и думать только о нашем ребенке. Тыпоняла?

Я закивала, как китайский болванчик, и вновь заревела, а онначал утешать меня.

Через три дня я подала на развод и на раздел имущества. Мыперестали появляться на людях вдвоем, но по-прежнему жили вместе. Муж повеселели даже что-то насвистывал под нос, а по вечерам, обложившись словарями, выбиралимя нашему первенцу, мужское, но на всякий случай интересовался и женскими. СИстоминым мы наедине не встречались, но виделись довольно часто и, когда мужотворачивался, обменивались весьма красноречивыми взглядами. В общем, жуликиуже готовились праздновать победу, и тут случилось нечто, едва не разрушившееих планы.

В понедельник, как обычно, мы после ужина посмотрелиновости, а потом отправились спать. Вадим утром собирался ехать в Москву инамеревался встать пораньше. Пожелав мне спокойной ночи, он обнял меня и уснул,а вслед за ним уснула и я. Пробуждение оказалось весьма своеобразным.

– Просыпайтесь, голуби, – услышала я, открылаглаза и приподняла голову с подушки. За окном было темно, часы показывали дваночи. С другой стороны кровати горел ночник, муж сидел в постели свытаращенными глазами и, так же, как и я, силился понять, что происходит. Яповернула голову и возле двери обнаружила парня в спортивном костюме, вдурацкой шапке с прорезями для глаз и с пистолетом с глушителем в руке. Фраза оголубях, вне всякого сомнения, принадлежала ему.

– Ты кто? – обалдело спросил Вадим.

– Твой страшный сон, – ответил парень, решив бытьоригинальным.

– Что происходит, черт возьми? – продолжал Вадим,отчетливо клацая зубами. Я замерла, спросонья не в силах соображать, но очень кэтому стремилась. Надо сказать, Вадим относился к той категории мужчин, укоторых всю жизнь были любимые игрушки. Его хобби стало оружие, и его в доменаходилось предостаточно. Два или три охотничьих ружья (на охоту на моей памятион никогда не ходил) и пара пистолетов. Выезжая за город, он любил пострелятьпо мишеням и приохотил к этому меня. Стреляла я, кстати, много лучше, чем муж.Так что вид пистолета не вызывал у меня панического ужаса. С другой стороны, яочень хорошо знала, на что способна подобная игрушка, и почувствоваланеприятную пустоту внутри. Руки вдруг похолодели и бессильно повисли, ятаращилась на парня и пыталась найти выход, то есть пыталась придумать, какотвлечь внимание этого типа и достать пистолет Вадима из прикроватной тумбочки.Только я начала строить планы, как тут же с ними и распрощалась: наш пистолет,конечно, не заряжен. Хотя бандиту знать об этом необязательно. Выходит,кое-какой шанс у нас все же есть.

Между тем тип в спортивном костюме вознамерился ответить навопрос Вадима.

– Что происходит? – издевательски переспросилон. – Происходят неприятные вещи, приятель. Ты решил кое-кого кинуть, иэтот кое-кто в восторг не пришел, так что, если ты сейчас окажешься с дыркой вбашке, это будет только справедливо.

Я повернулась к мужу. Пот градом стекал по его лбу, рот былприоткрыт, дышал Вадим тяжело, больше всего в тот момент напоминая выброшеннуюна берег рыбу.