А они, стоя на другом конце земли, в городе который почти наверняка подвергнется второй атаке, если та будет – стояли и смотрели на все на это, не зная, что сказать.

– Это по всем каналам, сэр. По всему Востоку и не только

…

– Какого черта, сэр? – сказал один из техников. – Какого черта мы не можем просто стереть их с лица земли?

– Заткнись, – сказал другой техник.

– Сам заткнись! Мы ведь служим… для чего мы служим?

– Замолчите! – резко сказал Баррет – хватит.

Ему вдруг показалось, что он стоит на краю какой-то огромной ямы. И в яме этой… живая чернота. Живая. Пульсирующая. Шевелящаяся.

Живая…

– Все за работу, – сказал он. – У нас есть долг, его никто не отменял. И … пишите все эфиры. Все, какие есть. Кое-кому стоит это увидеть. Потом.

Про себя он подумал – если это потом будет.

…

Прошло два дня.

За это время кое-что прояснилось – кое-что. Террорист – одиночка. Новая, ни с кем не связанная группа. Одиночная атака – их больше не атаковали.

Все лидеры мира официально выразили сочувствие США, многие сказали, что потрясены случившимся, и готовы оказать любую помощь. Но это не отменило того факта, что по всему арабскому востоку, по некоторым странам Азии и Африки, по России прокатилась волна антиамериканских демонстраций. Люди радовались, плакали от счастья.

Девять тысяч человек сгорели в одну секунду. Как показали первые итоги расследования – по неизвестной причине террорист активировал заряд на территории чикагской субурбии, хотя ему не так много оставалось ехать до деловых районов. Если бы он прорвался в район небоскребов – число жертв было бы больше десятикратно. Взрыв произошел мало того, что в субурбии – так еще и в рабочий день, многие в это время были на работе и потому выжили.

Число раненых и обожженных превысило сто тысяч и продолжало расти.

После того, как первоначальный шок схлынул, на его место пришла ярость. Кто-то должен был быть виновным в том, что с ними произошло. Настало время озлобленности и взаимных обвинений…

…

Они собрались внизу, в здании гаража – там сейчас был развернут пункт безопасности. Светили фонари. Их было много… управление разрослось в последнее время, приняли новые штаты. Но это, увы, не помогло.

На импровизированную трибуну поднялся Директор. Он был кадровым разведчиком, традиция назначать на должность директора политиков была изжита – уже несколько крайних директоров ЦРУ были кадровыми спецслужбистами. Ему передали мегафон, он молчал, собираясь с мыслями. Потом заговорил.

– Господа… и дамы, собравшиеся здесь. – Он снова замолчал. Тем, кто стоял в первых рядах – было видно, что директор ЦРУ с трудом сдерживает слезы.Наконец он снова заговорил: – Мы не смогли защитить нашу страну. Наш народ. Наш образ жизни. По нам снова был нанесен страшный удар. Его последствия будут ощущаться десятилетиями. Единственное, что пока нам удается сохранить – наша свобода. Я принимаю на себя всю полноту ответственности за произошедшее и с сегодняшнего дня я ухожу в отставку. Я не хочу, чтобы кто-либо из вас повторил это. Но я хочу, чтобы вы остались на своих постах и сделали… – Директор все же не сдержался: – Сделали все, чтобы наказать негодяев, подло и трусливо убивших и ранивших более ста тысяч американцев. Вы, джентльмены, – не должны останавливаться, пока не найдете и не покараете каждого из них. У меня все. А теперь, давайте просто постоим и помолчим, в память о каждом, кто погиб в Чикаго. Мы будем помнить. Мы отомстим…

…

В ЦРУ, как и в любой другой бюрократической структуре – люди образовывали группы по интересам, связанные неформальной иерархией и подчинением кому-то наверху. Босс шел вперед – он расставлял по местам лично преданных ему людей. Босс падал – вместе с ним прокаженными становились и те, кто шел за ним. Им оставалось лишь дорабатывать свой срок – если кто-то не подбирал их, не брал в свою команду.

Тодд относился к команде бывшего замдиректора ЦРУ Роланда Кирша. Мастодонт разведки, его настоящая фамилия была Киркотян. Частично француз, частично немец, частично армянин, его родители сочли за лучшее в 1972 году покинуть Бейрут, когда схватились палестинцы с христианскими милициями отца и сына Жмаэлей и Тони Франжье и начались уличные бои – но сам Кирш родился уже в США. Бывший начальник московской, бейрутской и багдадской станций он среди знающих людей в ЦРУ имел прозвище «мистер двадцать». Потому что говорят, именно он первым взял у агента двадцать процентов от гонорара за хорошее к нему отношение. Скорее всего, именно Кирш придумал и другие формы коррупции. И он ушел из ЦРУ ровно тогда, когда Конгресс США начал закрытые слушания по проверке расходования средств на восстановление Ирака…

Сейчас Роланд Кирш был одним из королей кольцевой дороги – так называли тех, кто жирел на государственных подрядах по безопасности, тех, кто строил все эти серые бетонные глыбы-офисы. У него была собственная компания по анализу рисков и обеспечению безопасности Risk assessment Ink, доли еще в нескольких компаниях, которыми владели другие люди, а так же места в советах директоров более чем десятка фирм, в том числе и такой, которая, например, занималась производством детской одежды. По каждому из этих мест он получал солидные гонорары и жалование, и жил припеваючи, особенно по вашингтонским меркам. Он ездил на Мерседесе-600, что в Вашингтоне было вызовом обществу – но сейчас он был не госслужащим и мог себе позволить на общество плевать.

И, конечно же, когда целый район в Чикаго сгорел в атомном огне, и стало понятно, что в кадрах спецслужб будут кардинальные перетряски, люди, которых он поднял и которых вывел на самую вершину подлунного мира разведки – после брифинга в гараже ЦРУ поспешили на кольцевую. Поговорить, послушать, к руке приложиться…

Много кто там был. И Боб Хосса из ФБР – к счастью, он избежал назначения в антитеррористический отдел и потому сейчас мог не бояться за кресло. И Том Милентич из Министерства обороны – он занимался вопросами разведки на Ближнем Востоке в новом агентстве DIA, на которое Пентагон получил деньги. И он сам, Тодд Баррет из ЦРУ, который с его крайним грузинским назначением мог рассчитывать на очень серьезный пост сейчас, когда головы посыплются.

Ведь идиотам-политикам, которые правят бал в Вашингтоне и окрестностях, и невдомек, что вопрос не в политической ответственности директоров агентств и даже не в конкретных людях, допустивших конкретные ошибки и которые теперь должны за них