Беркалов — небольшого роста, худощавый, но не худой, с отличной военной выправкой старик. «Самый молодой генерал царской армии» — так обычно его начинали рекомендовать новым «сокабешникам». Беркалов был крупным специалистом и изобретателем по сверхдальнобойной стрельбе. В разговоре он,

слегка улыбаясь, бесцеремонно разглядывал своего собеседника. Казалось, он говорил:

— Ну, ладно, ладно, знаем мы все эти штучки-дрючки, а ты по существу расскажи о себе, что ты за человек. Что? Уже ссучился? Или нет еще?

Когда мы с Иллиминским приходили к нему за консультацией, он, прежде всего, угощал хорошими папиросами, потом расспрашивал о наших дотюремных специальностях и только уж после трехкратной попытки изложить ему наши предложения, он, доброжелательно посмеиваясь, говорил:

— Ну, ну, что это вы предлагаете? Дальномер? Очень хорошо. Даже если он ничего не будет мерить, то все равно будет все очень хорошо. Главное — не вещь, а идея, стремление, живой огонек в душе, а все остальное приложится, так, кажется, Толстой говорил. Нет? Ну, все равно, я так говорю.

Через месяц мы закончили наш проект-схему. Побеседовали о проекте с Бурсианом и с Беркаловым. Первый написал неопределенно положительную рецензию, второй кратко изложил свое мнение о желательности продолжать разработку идей авторов».

В книге Александра Солженицына «В круге первом» есть упоминание о Беркалове. Один заключенный «шарашки» поучает другого:

«— Штопка только тогда эффективна, когда она добросовестна. Боже вас упаси от формального отношения. Не торопитесь, кладите к стежку стежок и каждое место проходите крест накрест дважды. Потом распространенной ошибкой является использование гнилых петель у края рваной дыры. Не дешевитесь, не гонитесь за лишними ячейками, обрежьте дыру вокруг. Вы фамилию такую — Беркалов, слышали? — Что? Беркалов? Нет. — Ну, как же! Беркалов — старый артиллерийский инженер, изобретатель этих, знаете, пушек БС-3, замечательные пушки, у них начальная скорость сумасшедшая. Так вот Беркалов так же в воскресенье, так же на шарашке сидел и штопал носки. А включено радио. «Беркалову, генерал-лейтенанту, сталинскую премию первой степени». А он до ареста всего генерал-майор был. Да. Ну, что ж, носки заштопал, стал на электроплитке оладьи жарить. Вошел надзиратель, накрыл, плитку незаконную отнял, на трое суток карцера составил рапорт начальнику тюрьмы. А начальник тюрьмы сам бежит как мальчик: «Беркалов! С вещами! В Кремль! Калинин вызывает!»... Такие вот русские судьбы...»

В 1943 году конструктора освободили. Конечно, не из-за того, что восторжествовала справедливость — просто на фронте в массовом числе появились «Тигры» и «Пантеры». В связи с новой ситуацией на Совете обороны обсуждались проблемы артиллерии, которые требовали срочного решения. Требовался человек, который хорошо бы знал мощные орудия. И тут Сталин произнес: «А вот генерал Беркалов — очень толковый человек, он подходит для этой работы».

Заключенного «шараги» срочно доставили в Москву, на Лубянку, в кабинет Берии, который сообщил, что Беркалову присвоено звание генерал-лейтенанта.

И за день до этого генерал-лейтенант, величайший оружейник Советского Союза в области дальнобойных систем, штопал носки...

Финская война преподнесла Сталину множество неприятных сюрпризов. Одним из них была удивительная эффективность финских минометов. Когда после советского артиллерийского удара солдаты поднимались в атаку, между наступающими цепями начинали вспыхивать бурые разрывы финских мин. Артобстрел финны отсиживались за валунами; и из-за валунов они вели огонь из минометов. Один из участников финской вспоминал:

«На нашем участке фронта наступление стрелковых частей было остановлено более чем на месяц. Во время февральского наступления 90-я дивизия также не смогла прорвать оборону противника. Было три попытки, но ничего не вышло. Пехота несла потери, танки на том участке были даже не танки, а танкетки, и толку от них было мало. (...) Мы, разведчики, все время вели тщательную разведку огневых точек противника. Дальнейший ход боевых действий показал, что в полосе наступления 90-й дивизии действительно не было бетонных ДОТ, были только сильно укрепленные ДЗОТ, окопы полного профиля, с оборудованными невидимыми площадками для пулеметов, которые всякий раз оживали, когда начиналось наступление наших частей. Многократные попытки наших частей прорвать оборону ни к чему не привели, несмотря на сильнейшую артподготовку перед началом наступления. Всякий раз наступающие подразделения отходили на исходные рубежи, оставляя на поле боя много раненых и убитых. Так было вплоть до 11 февраля, когда 123-я сд слева от нас прорвала «линию Маннергейма», началось медленное продвижение вперед к Выборгу.

Противник все время вел прицельный минометный обстрел по нашим наблюдательным пунктам (...), расположенным вблизи переднего края обороны противника. Потери пехоты от таких обстрелов были велики, и в основном из-за того, что наша пехота плохо окапывалась, не углублялась в грунт. Укрытия пехоты были такие: из бревен делался сруб высотой примерно метр, сверху накат из бревен десять сантиметров толщиной. И как только начинался обстрел, пехота туда набивалась как селедки в бочку. Вот один раз так и случилось — начался обстрел, все кто куда. Я категорически запрещал своим разведчикам в эти срубы лезть, мы все попрятались по воронкам. А пехота все в срубы лезет. В один такой сруб набилось человек 20. У финнов служба артразведки и наблюдения была поставлена хорошо, они все видели, где и что у нас происходит. И мина прямо в середину этого сруба. И все. Все укрытие было разбито, все погибли. Короче говоря, было мясо. Так что пехота 90-й сд сама виновата, что такие потери были».

Увы, виновата не пехота — виноваты те, кто не обеспечил пехоту в нужном числе уже разработанными и испытанными минометами.

Стремительное наступление 13-й армии под командованием комкора В.Д. Грендаля захлебнулось в немалой степени благодаря умелому использованию финнами минометов.

Можно было бы самих финнов выкурить из-за валунов минометным огнем — но вот проблема: на весь Карельский перешеек к началу войны их было всего около двухсот. Четверть из них составляли пятидесятимиллиметровые, три четверти — калибра 82 мм. Минометов крупного калибра поначалу не было вообще — их подбросили позднее, когда атаки захлебнулись, и финны подтянули силы к «линии Маннергейма». Как же так получилось?

Позднее те, кто пытал на допросах создателя советских минометов, Доровлева, были расстреляны. Но это будет много позже — а тогда эти «профессионалы» своего дела демонстрировали все свое, наработанное долгим опытом над беззащитными людьми, искусство. Невероятно, но этот в общем не очень физически сильный человек смог выдержать пытки и никого не оговорил.

* * *

Через четыре года, после обращения Шавырина к Жукову специальная комиссия исследовала материалы дела, и конструктор был выпущен на свободу, был реабилитирован и получил награды. Но о том, что именно он являлся отцом советского минометного оружия, конечно, будут говорить очень неохотно.