— Не слишком ли много вопросов, сестра? С чего это тебе так интересно?

Лирит ничего не ответила. Она знала, что он заговорит сам, если выждать какое-то время. И действительно, долго ждать не пришлось.

— Меня наказали за то, что я украл хлеб у уличного торговца во дворе замка, — дерзко заявил юноша, хотя и вжал голову в плечи.

— Зачем же вы украли хлеб? Разве королева Иволейна не кормит вас всем, что вы только пожелаете?

Пальцы Теравиана немедленно сжались в кулаки.

— Ты такая же, как и все! Вы скорее поверите гадкому крестьянину, чем мне! Но мне все равно, что вы думаете. Не крал я его вонючий хлеб.

— Я верю вам.

Теравиан открыл было рот, но тут же снова закрыл его, словно до него только что донеслись ее слова. Он недобро сощурил глаза.

— Почему ты веришь мне?

— А разве вы говорите неправду?

— Нет. Я же сказал, я не делал этого.

— Значит, поэтому я вам и верю.

Вместо ответа Теравиан снова опустился на кучу подушек. Подняв одну, он начал нервно перебирать бахрому, стараясь не смотреть на Лирит.

— Я думаю, что вам уже можно идти, — сказала она.

— Нет, нельзя. Тресса не отпускала меня. Она только начинала вычитывать меня за торговца, когда узнала о какой-то негодной девственнице, которая кувыркалась в казарме с несколькими стражниками. Мне кажется, что девушка просто хотела немного поразвлечься. Но, видимо, здесь подобное считается страшным преступлением. Эта новость так взволновала Трессу, что она совершенно позабыла обо мне. Люди всегда забывают обо мне.

Брови Лирит удивленно изогнулись:

— Как по-вашему, почему это происходит?

Теравиан на какой-то миг задумался, затем поднял на нее глаза.

— Разве люди не забывают о вещах, которые не любят?

Лирит недовольно сжала губы. Разве можно отрицать истину? Она не знала почему — ведь он, несомненно, капризный, себялюбивый и своевольный юноша, — но у нее вдруг возникло желание утешить его. Возможно, потому, что он чем-то напомнил ей Дейнена.

— Ты ошибаешься, — заговорил он раньше, чем Лирит успела открыть рот. — Разговор с Иволейной ничего не исправит. Она тоже не поверит мне.

Лирит оцепенела.

— Как вы узнали, что я собиралась сейчас вам сказать? Казалось, впервые ее слова действительно произвели на него впечатление. Юноша заморгал, безвольно распустив губы.

— Не знаю… Я просто иногда догадываюсь о некоторых вещах.

Лирит внимательно посмотрела на него. Будь он женщиной, она бы испытала его. Но он мужчина. Этого просто не может быть. Однако она слышала, что существуют мужчины, обладающие незначительными проявлениями таланта читать чужие мысли.

Лицо его нахмурилось:

— Перестань так на меня смотреть. — Как?

— Пристально и недоуменно. Она всегда так на меня смотрит, словно я какая-то диковина, помещенная в стеклянный сосуд.

— Кого вы имеете в виду? Теравиан поднялся.

— Могу я теперь идти? С твоего позволения, я свалю все на тебя, если Тресса рассердится.

Лирит сделала шаг назад и кивнула:

— Ступайте!

Он прошмыгнул мимо, даже не взглянув на нее напоследок. Лирит повернулась, чтобы по крайней мере попрощаться с юношей, как вдруг что-то приковало ее взгляд.

Это была подушка, с которой праздно играл Теравиан. Должно быть, он каким-то образом разорвал один из швов, поскольку из подушки вывалился моток пряжи. Ей показалось, что этот спутанный узелок из нитей увеличивается в размерах прямо у нее на глазах. Лирит сделалось нехорошо. Но это ведь случайность. Он ведь не мог сделать этого нарочно. Или все-таки мог?

Я просто иногда догадываюсь о некоторых вещах…

Лирит зажала рукой рот и выбежала из комнаты.

— У тебя есть хоть какие-нибудь соображения насчет того, что они задумали, Мелия? — спросил Фолкен, меряя шагами залитое солнцем помещение замковой библиотеки.

— Минуточку, Фолкен, — пробормотала Мелия, не отрываясь от книги в деревянной обложке, лежащей перед ней на столе. — Я как раз добралась до самого интересного места.

Дарж вытянул шею, пытаясь тайком заглянуть ей через плечо. Ему было любопытно узнать, что интересного такая мудрая женщина, как Мелия, может найти в книгах.

— Не утруждай себя, Дарж, — ехидно заметил Фолкен. — Не думаю, что она читает что-то интересное. Боюсь, это один из новомодных любовных романов, которые сочиняют барды в Ар-Толоре.

Дарж нахмурился:

— Любовные романы? Разве можно сочинить целую книгу о любви?

— Не скажу наверняка, но, насколько мне известно, все они повествуют о длинноволосых рыцарях в белых доспехах. Эти славные мужи слагают песни о цветах и сражаются с драконами, чтобы завоевать любовь бледных дев — а те, похоже, занимаются только тем, что чахнут от любовных страданий, потому что их заставляют выходить замуж за богатых королей.

Дарж погладил рукой усы.

— Получается так, будто упомянутые вами рыцари и девы — какие-то умалишенные.

— О, так оно и есть, — продолжал Фолкен, хищно оскалившись. — Они постоянно сочиняют поэмы о том, что золото и драгоценности не имеют значения, что любовь сильнее тысяч мечей, и прочих подобных глупостях. Меня же интересует в книгах только счастливый конец. Когда дракон съедает поклонника, дева благополучно забывает его, выходит замуж за состоятельного барона и рожает ему кучу детишек. Дарж одобрительно кивнул.

— Мне тоже нравятся такие истории.

— Разумеется. Но эти романы?.. — Фолкен взмахнул рукой в сторону полки, полностью уставленной книгами с витиеватыми золотыми надписями на корешках. — Насколько я могу судить, в них не содержится ничего полезного и познавательного.

— А ты много знаешь о том, что важно и что не важно для женщины, дорогой? — не отрываясь от книги, приятным голосом произнесла Мелия. — В последний раз я подсчитала: прошел уже целый век с тех пор, как тебе везло с женщиной. Или все-таки два века?

Фолкен сжал руки в кулаки, что-то неразборчиво прошипел, затем повернулся и отошел обратно к окну.

Мелия вздохнула, закрыла книгу и прижала ее к груди.

— Вот так, — вымолвила она, — и должен вести себя мужчина.

— Миледи, — начал Дарж. Пришло время оставить разговоры о современной литературе и разузнать, для чего его вызвали сюда Фолкен и Мелия.

— Да, конечно, дорогой, — проговорила Мелия, протягивая ему книгу. — Можешь взять ее. Только не запачкай кровью или едой. И удели особое внимание семьдесят четвертой странице. Да, и возьми побольше цветочных лепестков.