* * *

— Вот ты и накаркал, — со смешанными чувствами объявил нам вечером Геня. — То есть я накаркал. Ещё один труп.

На заре пёс ветеринара принял единственно верное решение: он завыл. Поскольку выл он в саду, слышно было далеко. Константин — не рабочий посёлок, в шесть утра люди здесь ещё спят.

Вой их разбудил, и ближайший сосед наконец не выдержал, вышел в пижаме и подошёл к сетке.

— В чем дело, дьявол тебя побери! — сердито сказал он. — Чего ты воешь, заткнись! Что на тебя нашло, сукин ты сын?!

Пёс продолжал делать своё дело. Сосед насторожился и внимательно огляделся вокруг. Ворота лечебницы были открыты, сосед вошёл во двор и издалека увидел открытую дверь здания. С беспокойством и любопытством он подошёл к дому, заглянул внутрь и тут же понял, что пёс выл по делу. Человек с совершенно разбитой головой лежал в прихожей. Сосед, не сомневаясь в собачьем чутьё, даже не стал его трогать, настолько был уверен, что тот мёртв, и бросился к телефону.

Геня узнал новость довольно быстро: кому-то пришло в голову связать между собой два события. Слова «покойник на куче мусора» звучали как пароль. Константинская полиция вошла осторожно и постаралась ничего не затоптать, а вызванного хозяина объекта вообще не пустили на порог.

Внутри лечебница представляла собой страшное и жалкое зрелище, словно по ней пронёсся цунами — сорванный пол, разбитые стены, перевёрнутая мебель и огромная куча медикаментов посредине. В первую очередь вынесли труп, поскольку он загораживал дорогу, затем обеспечили сохранность всех следов и лишь в последнюю очередь позволили ветеринару проверить, все ли на месте. С невероятным изумлением тот заявил, что ничего не пропало.

Для Гени все было ясно: кто-то снова искал клад. Дом был довоенный, лечебницей он стал не так давно, а когда-то принадлежал тому самому мифическому прадедушке, который все и везде прятал. Как мы могли о нем забыть! Покойный, несомненно, участвовал в поисках, на нем были видны следы разрушительных работ, а убили его, когда он выходил из здания. Убийца шёл следом, долбанул его по голове кирпичом и оставил там, где тот упал.

— Как же мне чертовски хотелось заглянуть туда вчера! — сказал расстроенный Януш. — Вот идиот, а? Скотина безмозглая, и все из-за этой старой сумасшедшей, о ней думал и в результате сам дураком стал! Свет в окне меня встревожил, конечно, в лечебницах всякое бывает, однако… Вот и оказалось, что надо было проверить: поймали бы их на месте преступления и тот малый, возможно был бы жив. Кто он?

— Некий Станислав Бурча, по профессии библиотекарь. Там Райчик лежал на золоте, а этот — на бумаге. Обрывок записки о владельцах недвижимости, наверное, копия ипотечного акта. Из чего следует, что ищут они систематично, и черт знает сколько их, но было по крайней мере трое. Возможно, остался только один, одинокой сироткой, но очень богатой…

— Геня, что ты несёшь?

— Тут какие-то нитки, — сказал Геня и вытащил из зубов длинное сельдерейное волокно. Вероятно, я не очень старательно готовила ужин. — Значит, так, первым был Райчик, в лечебнице их было по крайней мере двое, библиотекарь и убийца, а может, и трое, ещё точно не знаю. Библиотекарь мёртв, выходит, остался один убийца, если четвёртый не объявится. А то, что теперь он при деньгах, так это наверняка. Яцек говорит, тот все-таки что-то нашёл. Утверждает, что под полом лежала кожа, то есть нечто кожаное, мешок, сумка, портфель, хорошая кожа была, если за столько лет не истлела… Почему этот проклятый пёс молчал?

— Потому что не было хозяина, — объяснила я. — Эльзасские овчарки натаскиваются на защиту хозяина, но ветеринару же никто ничего плохого не делал, вот пёс и не вмешивался. Но он был не в себе, не нравились ему эти непрошеные гости. И потом, разве он молчал? Так взвыл, что все услышали.

— Да уж, лучше поздно, чем никогда. Раньше не мог начать?

— Где ещё у него были дома, у этого прыткого дедушки? — сердито перебил Януш. — Может, вам тоже стоит поискать в ипотечных актах?

— В Рубенке, — вспомнила я. — Пани Крыся говорила о Рубенке. Я и забыла, что бывала там в детстве.

— У прадедушки? — живо заинтересовался Геня.

— Откуда я знаю? Я к нему специально не стремилась, может, и у прадедушки, если он сдавал дом на лето…

— Вполне мог сдавать… Ну, в общем, я тоже о Рубенке вспомнил. Уже позвонил, должны были проверить, нет ли там каких разрушений, ответ, наверное, уже в управлении лежит. Кроме того, известно, что прадедушка имел дом на Гороховой, два каменных особняка рядом с Грошевицкой, построенных прямо перед войной, очень приличных и современных. Так что мы тоже кое-что умеем. Ни в одном из них он не жил, но черт его знает, не воспользовался ли он ими.

— А что говорит Яцек? Расскажи подробнее.

Геня внимательно оглядел следующий кусочек сельдерея, очистил его от волокон, не столь длинных, как в первый раз, и посыпал сыром.

— Отличная еда, — похвалил он. — Даже не думал, что сельдерей может быть таким вкусным. Вот только бы не эти волосы… Яцек поначалу был необычно скуп на слова, но потом его прорвало. Следы были блеклые, и выглядело так, будто покойник кровоточил в разных местах, вот Яцек и начал зудеть, что кровь не его. Людей в лечебнице много бывало, но этот Умник Вонючий твердит, что обязательно сыщется четвёртый. То есть вместе с теми двумя поисковиками там болтался кто-то ещё, одновременно с ними или почти одновременно. Опять какая-то несуразица получается, он, что, подглядывал за ними?… Был там, видел, как они рушат дом, и ничего не предпринял? Что-то тут не вяжется, ну да лаборатория скажет своё веское слово.

— А фоторобот того, худого, которого Йола видела, сделали? — вспомнила я.

— А как же! — отозвался Геня. — Сделали, конечно, хотя известно, как такие вещи получаются. Вот, пожалуйста, снимки.

Он вытащил из портфеля и положил на стол фотографии. Мы с жадным интересом принялись разглядывать портрет предполагаемого преступника. Такое лицо действительно было нетрудно запомнить, выпирающие скулы, немного асимметричный нос, вот только рот получился несколько неопределённый, видно, Йола пренебрегла этой деталью.

— Вроде бы похоже, — подумав немного, изрёк Януш. — Мне сказали, что к Райчику захаживал один такой щуплый малый, описание более-менее сходится. Не пора ли им заняться вплотную?

Геня согласился, что пора. В случае обнаружения человека, хоть чуточку похожего на фоторобот, следовало немедленно хватать его за ноги. В лечебнице лучше всего отпечатались следы ботинок. Если этот парень там был и ботинок не выбросил, то в вялотекущем следствии наступит немедленный и радикальный прогресс. Однако Геня не верил в такое счастье. Ему покоя не давал тот, четвёртый, напророченный Яцеком, и Геня сам не знал, хочет ли он, чтобы четвёртый объявился, или нет. Возможно, он получит бесценного свидетеля, а возможно — новую головную боль.

— В любом случае, женщин там не было, хоть это утешает, — грустно сказал Геня. — Конечно, баба может напялить огромные мужские ботинки, но все равно она будет ставить ноги иначе, и Яцек это дело обязательно просек бы, уж тут на него можно положиться. Все остальное станет ясно только завтра, а ночью мне наверняка приснится кошмар…