— Я вот что хочу сказать: допустим, от волков ты избавишься, но в городе все будут называть тебя «тот самый псих, который ставил на волков противопехотные мины».

Лет в девять у меня появились странные, нехорошие ощущения в суставах. Словно внутри копошатся малюсенькие человечки. Больно не было — только щекотно. Но все же становилось не по себе. А еще появлялся неприятный побочный эффект — мышцы часто сводило. Мама отвела меня к врачу, но терапевт никакой патологии не нашел: «Просто ваш мальчик быстро растет. Явление естественное. Пройдет со временем». Мой брат Дэн предложил другой диагноз.

— А может, все от того, что ты голубой? — предположил он однажды вечером, когда я в стотысячный раз пожаловался на свое недомогание папе.

— Тихо! — прикрикнул отец на брата. А у меня спросил: — Болит?

— Да нет. Просто… Ну не знаю… Ощущения странные.

— Спасибо за подробные разъяснения, Эрнест Хемингуэй! Если у тебя ничего не болит, чего жалуешься?

— Не знаю… Мне трудно усидеть на месте, все время хочется шевелиться, размяться…

— Верно, пап, он все время дергается, — вставил брат.

— Это у тебя язык все время дергается, — осадил его отец. А потом мне: — Ну ладно. Знаешь что: если вдруг появятся боли, скажешь мне.

С того вечера и я, и вся родня начали называть странное ощущение в моих суставах «дергучая». Звучит точно болезнь из XVIII века, которой британские аристократы заражались от проституток. Но словечко оказалось прилипчивое и прочно вошло в наш лексикон.

В детстве папа лично выбирал мне врачей-педиатров. И позднее тоже выбирал мне врача общей практики, обычно из числа тех, кого знал по работе. Однажды — в первый и последний раз — я возмутился: почему это мое мнение не в счет? Папа взорвался.

— Извини, ты кто — дипломированный врач? У тебя что, уже двадцать пять лет медицинского стажа? Нет! Ни денька! Давай уж я тебе врача подберу, а ты, будь любезен, засунь палец себе в зад и помолчи.

А потом мой врач общей практики переехал в другой город. Я принес папе список врачей из страховой компании, и оказалось, что все имена ему незнакомы. Тогда-то он и разрешил мне выбрать врача самому.

— Послушай-ка, я знаю, что ты заподозришь меня в предрассудках, но выбери кого-нибудь с еврейской фамилией.

— Пап, это же расизм.

— Расизм? Скажешь тоже! Я просто знаю много врачей-евреев, и все они — отличные специалисты. И позволь тебе напомнить: я тоже еврей и тоже неплохой врач, между прочим. Ну тебя к шутам, выбирай как в голову взбредет, — сказал он и хлопнул дверью.

В общем, я предпочел одного врача, который работал в той же больнице, что и мой папа. Через несколько месяцев решил к нему сходить — просто на обследование, без особого повода. Врач оказался молодым невысоким брюнетом — этакий Том Круз еврейского розлива. Вот только шепелявил. Все шло как обычно: «Дышите. Не дышите. Поверните голову вбок. Кашляните», удары молоточком по коленкам…

— Вы вполне здоровы, — сказал врач под конец. — Жалобы есть?

Я хотел было ответить отрицательно, но вспомнил о «дергучей». Почему бы и не рассказать? Что я потеряю? Итак, я описал симптомы, а врач задал мне несколько вопросов и заново меня осмотрел: двигал мне ноги туда-сюда, ощупывал суставы. Попросил немного подождать, куда-то отлучился.

— Послушайте, есть такой препарат золофт, — сказал он, вернувшись с рецептурным бланком. Рассказал мне вкратце о золофте и его истории, сказал, что, по его мнению, это лекарство может мне помочь. — Не могу предсказать наперед, поможет или нет, но надежда есть. Возможно, вы забудете о своих проблемах с суставами. Мне кажется, попробовать стоит.

— С удовольствием, — сказал я. Врач выписал рецепт, я зашел в аптеку и купил золофт.

В тот день мы с папой ужинали в гостиной вдвоем: мама задержалась на работе. Он спросил, что сказал врач, и я сообщил, что признан абсолютно здоровым.

— Ах да… он мне кое-что прописал от «дергучей», — спохватился я.

— «Кое-что» — это что? — и папины брови сдвинулись. Посреди лба у него словно бы вырос крутой лесистый холм.

— Ну, понимаешь, врач мне сказал, что точно не знает, отчего меня дергает, и, понимаешь…

— Нет, не понимаю. Просвети меня, — прошипел папа и заскрипел зубами.

Я сказал, что купил по рецепту какой-то золофт.

— А ну-ка дай сюда это говно! Немедленно! — вскричал отец и протянул руку. Неужели я должен по волшебству достать таблетки из воздуха?

— Зачем? Пап… ты чего?

— Ты не понимаешь, какая это мерзость. Антидепрессант. Его пьют от депрессии. У тебя депрессия или как?

Я сказал, что депрессии у меня вроде бы нет, но «дергучая» мне надоела. По ночам глаз не сомкнуть, а когда я пытаюсь объяснить окружающим, почему у меня внезапно дергаются руки и ноги, меня принимают за идиота.

Папа тяжело вздохнул:

— Ты сейчас такую гримасу скривил, словно вот-вот обосрешься. Успокойся, а! — Он уселся в кресло. — Послушай-ка. Вообрази, что ты фермер. Ты держишь овец. Но каждую ночь приходят волки и жрут твоих овец. Надо что-то делать. Допустим, ты ставишь вокруг фермы противопехотные мины. Волк крадется к ферме, наступает на мину, и готово — разорван в клочья! И ты думаешь: «Ура, проблема решена», верно?

Несколько секунд папа не сводил с меня глаз, пока я не сообразил, что он ждет ответа.

— Пап, я вообще не понимаю, к чему ты это рассказываешь.

— О черт! Чего тут непонятного! Я вот что хочу сказать: допустим, от волков ты избавишься, но в городе все будут называть тебя «тот самый псих, который ставил на волков противопехотные мины». И люди будут видеть в тебе психа. И подумают: ты не знаешь других средств от волков, кроме как мины. Теперь понял?

Папа откинулся на спинку кресла. Шли минуты. Мы молча смотрели друг на друга.

— Пап, я буду пить эти таблетки.

— Нет уж! Хрена с два! Не позволю! — Он пулей вылетел за дверь и помчался в мою комнату. Мне было слышно, как он роется в завалах, расстегивает мой рюкзак. В гостиную он вернулся с пузырьком золофта. Прошел на кухню, вытряс таблетки в слив — двадцать долларов коту под хвост! — и для верности включил измельчитель отходов.

— Поумнеешь — спасибо мне скажешь! — объявил он, вернувшись за стол. И как ни в чем не бывало стал доедать ужин.

— А что же я скажу врачу?

— Мне пофиг. Скажи: «Накося выкуси».

Прошло несколько недель. Однажды папа вернулся с работы рано и заглянул в мою комнату. Я готовился к занятиям.

— Возьми с собой что-нибудь перекусить. Едем в больницу.

— Зачем? Пап, пожалуйста, не устраивай скандалов моему врачу.