Глава 8

Прабху Джагатбандху

(Дахапада, Муршидабад)

Джагатбандху родился в, расположенной на берегу Ганга, деревне Дахапада района Муршидабад. Его отцом был Шри Динанатха Ньяяратна, а матерью — Шримати Бамасундари. По золотому сиянию тела, сверхъестественной красоте и необыкновенно сладостной манере поведения мальчика становилось совершенно очевидно, что он не был обыкновенным ребёнком, а скорее происходил из рода ангелов или являлся олицетворением божественности, снизошедшей на землю для выполнения воли небес. Поэтому, хотя мальчика звали Джагатбандху, местные жители звали его Джагат Сундара[142], Бандху Сундара (красивый друг) или Бандху Сонна (золотой друг). Астролог определили, что в его гороскопе пять планет находятся в одном доме; это указывало на то, что ребёнок станет сверхчеловеком и его влияние в сфере духовности и религии, как мессии или спасителя падших душ, распространится повсеместно.

Джагат в один год от роду лишился матери, а в возрасте семи лет у него умер отец. Вскоре после смерти матери малыша из Дахапады взял на воспитание его дядя Бхайравачандра Чакраварти в свой дом, находящийся в Говиндапуре. Дядина вдовая дочь Дигамбари Деви с большой заботой и любовью ухаживала за двоюродным братом.

Пока Джагат рос, его сверхчеловеческий характер проявлялся всё больше и больше. Во время игры в прятки соседские мальчишки с лёгкостью обнаруживали ангелочка по необыкновенному аромату его тела. Он отличался завидной храбростью. Смельчак приходил на берег реки Падмы, забирался в лодку и поднимал якорь. Лодку уносило сильным течением реки. Кто-нибудь из его товарищей по детским играм бежал к Дигамбари Деви и докладывал о случившемся. Она прибегала, стеная и плача. Затем кто-нибудь прыгал в реку, вплавь догонял лодку и причаливал её к берегу. Джагат часто играл в лесу со своими друзьями. Когда кто-нибудь из них говорил: «Джагат! Будь осторожен. Здесь под деревом чья-то нора. Возможно, в ней прячется кобра», — тогда он бесстрашно помещал свою ногу на отверстие в земле и стоял, как ни в чём не бывало.

Иногда Джагат с мальчишками приходил в места кремации и ложился там на одну из артхи[143]. Его друзья говорили ему: «Джагат! Что ты делаешь? Артхи осквернены». Но Джагат никого не слушал. По возвращении домой друзья рассказывали обо всём Дигамбари Деви. Она отчитывала воспитанника: «Джагат! Ты нечист. Тебе необходимо принять омовение перед тем, как войти в дом». На что он отвечал: «Диди[144]! Чистое или нечистое — это только концепция ума. Чего бы я ни коснулся, становится чистым». После таких слов Дигамбари Деви приходилось силой опрокидывать на упрямца ведро воды.

Через некоторое время Бхайравачандра построил новый дом, куда переехал со всей семьёй. Но он умерспустя семь месяцев, и бремя поддерживания семьи легло на плечи его двух сыновей Гопалачандры и Тариничарана.

Они соответствующим образом организовали образование двоюродного брата. В тринадцатилетнем возрасте для Джагата провели церемонию священного брахманского шнура. Это событие ознаменовало новые изменения в его жизни. Джагат, бывший до сих пор своенравным и резвым, внезапно стал серьёзным и важным. В мыслях, словах, делах и в соблюдении правил и предписаний шастр он походил на молодого риши. Он омывался три раза в день, совершал садхья-пуджу[145] утром и вечером, готовил сам для себя, строго соблюдал брахмачарью[146], ежедневно одевал чистые белые одежды, опускал глаза вниз во время ходьбы, почти не разговаривал, в школе сидел на последней скамье и всегда терялся в глубоких размышлениях. Иногда он выходил из дома и несколько часов сидел в уединённом месте в медитации. На ночь Дигамбари Деви укладывала его спать подле себя и время от времени, проверяя на месте ли он, касалась брата. Если его не было на кровати, она поднимала шум, крича: «Джагат! Джагат!» Его двоюродные братья и слуги соскакивали со своих постелей и бежали искать юного риши. В процессе поисков кто-нибудь из них кричал: «О! Я чувствую запах Джагата, исходящий с противоположной стороны пруда». Когда поисковая группа прибегала в указанное место, то находила его, сидящим в глубокой медитации. Однако ни у кого не хватало смелости потревожить медитирующего риши.

Теперь Джагата всегда видели в задумчивом и глубокомысленном настроении, так что, казалось, в его сердце теплилась божья искра, и он готовился сделать что-нибудь великое.

По окончании его образования в Брахманаканде Джагата отправили в Ранчи, где его брат Тариничаран занимал должность инспектора подоходного налога. Брат устроил Джагата в местную школу.

У Раябахудура Ракхала Бабу, соседа и друга Тариничарана, был ценный племенной жеребец, впавший в буйство. Он сбрасывал всех наездников, пытавшихся укротить его, и убегал прочь. Как-то Джагат услышал разговор Раябахадура с Тариничараном о строптивой лошади и громко объявил: «Я обуздаю коня». Тариничаран встревожился и предупредил смельчака: «Джагат! Зачем тебе бросать вызов? Жеребец действительно свирепый. Он сбил спесь с многих опытных всадников. Ты не должен даже подходить к нему близко!» Но Джагат заявил, рассмеявшись: «Дада[147]! Даже лев превратится в мышь, если окажется под моим контролем».

Как-то вечером Раябахадур, вернувшись из офиса, очень удивился, не увидев своего свирепого жеребца в стойле. Этим днём удивление испытал и Тариничаран, поскольку он по приходе домой не нашёл в нём Джагата. Кто-то сказал им, что видел Джагата верхом на коне. Как только они услышали эту новость, их беспокойству не было границ. «Тарини Бабу! Я не волнуюсь о жеребце. Он может вернуться или пропасть. Мне безразлично живой он или уже сдох. Но я сильно встревожен о твоём брате», — сетовал Раябахадур.

Оба соседа погрузились в беспокойство и с ожиданием вглядывались в даль дороги. Внезапно вдалеке они заметили злополучного жеребца, скачущего в клубах пыли по направлению к ним с бешенной скоростью. У Тариничарана сжалось сердце, и на лбу выступила испарина. Ему показалось, что конь уже сбросил Джагата, разбив его на куски, и теперь возвращается без наездника. Однако в следующий момент жеребец, быстрый, как молния, приблизился так, что можно было разглядеть на его спине всадника, и остановился возле ворот конюшни.

Джагат в одной руке держал уздечку, а во второй — хлыст. Его лицо покраснело и покрылось капельками пота. Он спрыгнул с коня и, остановившись перед Раябахадуром, с гордостью объявил: «Раябахадур! Твой жеребец усмирён и объезжен!» Этот случай предоставляет прекрасный пример удивительно сильной притягательности и необыкновенного обаяния Джагата, которые действовали не только на людей, но и на животных, и которые в его поздние годы обращали атеистов в