Одноразовые встречи способствуют предательству; частое повторение — сотрудничеству. В открытом-то океане станций чистки нет66.

Другой пример, который изучал Аксельрод, касался Западного фронта в Первой мировой войне. Поскольку в результате создалась патовая ситуация, война превратилась в одну нескончаемую битву, которая велась на одном и том же месте, и встречи между двумя армиями повторялись снова и снова. Это повторение, равно как и повторение игр в дилемме заключенного, изменили разумную тактику с враждебности на сотрудничество. Западный фронт и в самом деле был буквально «зачумлен» неофициальными перемириями между союзниками и немецкими частями, достаточно долгое время стоявшими друг против друга. С помощью искусных систем коммуникации согласовывались условия, извинялись за случайные нарушения и гарантировали относительный мир. И все это — без ведома командования с обеих сторон. Исполнение соглашения о перемирии обеспечивалось простой местью. Для наказания противника за предательство использовались рейды и артиллерийские удары — причем ситуация нередко выходила из-под контроля, как обыкновенная кровная вражда. Следовательно, происходящее здорово смахивало на стратегию «Око за око»: стороны стремились ко взаимному сотрудничеству, но отвечали предательством на предательство. Когда соглашения о перемирии наконец обнаружились, генералы обеих сторон применили простое и эффективное «лекарство»: части стали регулярно перемещать. Отныне ни один полк не находился против другого достаточно долгое время, чтобы между ними успели установиться взаимоотношения сотрудничества.

Впрочем, пример из Первой мировой войны четко показывает: у стратегии «Око за око» есть и темная сторона. Если два игрока встречают друг друга и начинают свои взаимоотношения должным образом, они сотрудничают. Но если один из них случайно предает, следует продолжительная серия обоюдных укоров, от которой в буквальном смысле нет спасения. В этом-то и заключается смысл фразы «око за око» для тех, кто склонен (или был склонен) к кровной мести и фракционной вражде — например на Сицилии, в шотландских границах в XVI веке, в Древней Греции и в современной Амазонии. Далее мы убедимся, что стратегия «Око за око» — отнюдь не универсальная панацея.

А вывод, между тем, напрашивается следующий: частое использование реципрокности в обществе, возможно, есть неотъемлемая часть самой человеческой природы. Это инстинкт. Мы без всяких рассуждений понимаем, что долг платежом красен — нас не надо этому учить. Это знание появляется само собой по мере того, как мы взрослеем. Это неистребимая предрасположенность, подпитываемая или не подпитываемая обучением — как получится. А почему? Потому что естественному отбору вздумалось дать нам возможность извлекать из социального образа жизни максимум.

«Каждый организм будет помогать своим сородичам, если ему это выгодно. За неимением другого выбора, он добровольно встает под ярмо рабского служения общему благу. Но как только появится возможность действовать в собственных интересах, ничто, кроме целесообразности, не помешает ему изранить, покалечить, убить своего брата, полового партнера, родителя или детеныша. Оцарапав «альтруиста», вы увидите, как истекает кровью «лицемер».

Майкл Гизелин. Экономия природы и эволюция пола. 1974

Для своего размера летучие мыши обладают очень большим мозгом. Дело в том, что новая кора (неокортекс) — умная область в передней части мозга — непропорционально велика по сравнению с участками, расположенными ближе к задней его части. Самой большой новой корой из всех летучих мышей обладают мыши-вампиры. Не случайно именно им свойственны более сложные, чем большинству других летучих мышей, взаимоотношения — включая, как мы уже убедились, реципрок-ность между не связанными родственными узами членами группы. Чтобы играть в реципрокность, вампирам необходимо, во-первых, распознавать друг друга, во-вторых, помнить, кто ответил услугой на услугу, а кто нет, и, в-третьих, соответственно, либо простить долг, либо затаить обиду. В двух самых умных семействах сухопутных млекопитающих — у приматов и хищников — наблюдается тесная взаимосвязь между размером мозга и численностью социальной группы. Чем больше общество, в котором живет особь, тем больше новая кора относительно остального мозга. Чтобы преуспевать в сложном обществе, нужен большой мозг. Чтобы приобрести большой мозг, нужно жить в сложном обществе. Как ни крути, взаимосвязь убедительна67.

Более того, она настолько тесная, что может быть использована для прогнозирования размера группы, свойственной всему виду. Согласно этой логике, люди живут в сообществах по 150 человек. Хотя многие города и мегаполисы гораздо крупнее, указанная цифра довольно точна. Примерно столько людей в типичных группах охотников-собирателей, в религиозной общине, в адресной книге, в роте. Именно такое количество сотрудников предпочитают работодатели на легко управляемой фабрике. В общем, это те люди, которых каждый из нас хорошо знает68.

Реципрокность работает только в том случае, если люди распознают друг друга. Нельзя ответить услугой на услугу или затаить обиду, если неизвестно, как найти и выявить благодетеля или врага. Кроме того, в ходе обсуждения теории игр мы упустили из виду важнейший ингредиент реципрокности — репутацию. В обществе индивидов, которых вы различаете и хорошо знаете, вам никогда не приходится решать дилемму заключенного вслепую. Вы можете выбирать партнеров. Например тех, с кем уже сотрудничали в прошлом. Или тех, кому, по словам окружающих, можно доверять. Наконец тех, кто сигнализирует о готовности сотрудничать. Одним словом, вы вправе проявить разборчивость.

В крупных, космополитических мегаполисах с грубостью, оскорблениями и жестокостью сталкиваешься чаще, чем в маленьких городках и сельской местности. Где это видано, чтобы в пригороде или деревне люди ездили так, как они это делают в Манхэттене или центре Парижа — грозя кулаками другим водителям, сигналя и выказывая свое нетерпение всевозможными способами? Почему так происходит — давно известно. Большие города анонимны. Незнакомцам в Нью-Йорке, Париже или Лондоне можно грубить сколько угодно, ибо шанс встретиться с ними снова ничтожно мал (особенно если вы на машине). Что сдерживает нас в пригороде или деревне, так это острое осознание реципрокности. Если вы грубите, велика вероятность, что в ответ будут грубить вам. Если вы добры и внимательны по отношению к окружающим, есть хороший шанс, что вам ответят той же предупредительностью.

В условиях, в которых развивались люди — в маленьких племенах, где встречи с посторонним были крайне редки — подобный смысл реципрокного обязательства наверняка ощущался особенно остро. Так оно и есть среди сельских жителей. Возможно, в основе социального инстинкта человека действительно лежит стратегия «Око за око». Возможно, именно она объясняет, почему, с точки зрения социальных инстинктов, из всех млекопитающих люди наиболее близки голым землекопам.

После турниров Роберта Аксельрода стратегия «Око за око» вызвала некоторое — не скажу, чтобы очень уж яростное — недовольство. И у экономистов, и у зоологов нашлись свои возражения.