– Речка – это чудо! Как живое существо… Наша Лаба разливается весной необозримо. И вот отчаянные парни и мужики с баграми в руках по льдинам перебегают с берега на берег. Некоторые срываются в ледяную воду, кое-как выбираются, а бывают случаи и тонут. И все равно каждую весну бегают, прямо наваждение какое-то. Или азарт… И вот как-то стою на берегу, парень рядом не может успокоиться, бегает вдоль берега и выкрикивает: «Эх, багра нет! Был бы багор, на ту сторону побежал!». Потом обращается к толстому мужику: «Дай твой багор. Верну, чего тебе, жалко?». И знаешь, что ответил ему толстый мужик? Никогда не догадаешься! «Потонешь, поэтому не дам. Но мне не тебя жалко, а свой багор. Багор больно хороший!». Я тогда долго не мог понять, как же так, багор ему свой дорог, а человека не жалко!.. Только сейчас понимаю, что шутил тот мужик. А может, глупого парня жалел.

Они посмеялись. Ильва повернулась, чтобы поправить что-то в седле, и вдруг вскрикнула:

– Всадники за нами!

Рерик оглянулся. Нахлестывая коней, к ним приближались трое викингов. Врагам удалось застать их врасплох. Сами виноваты, увлеклись разговорами, забылись, а они тут как тут…

– Держись! – крикнул Рерик и ожег лошадь Ильвы плетью, а затем пустил своего коня в галоп. Они стремительно неслись в сторону спасительного леса. Ильва оказалась прекрасной наездницей, недаром выросла на границе.

Через некоторое время Рерик оглянулся. Норманны неуклонно приближались. Среди них первым скакал всадник, в котором он угадал воина с расплющенным носом. Он ушел несколько влево, намереваясь заняться Ильвой, заарканить желанную добычу и, может быть, закончить на этом преследование.

Гонка продолжалась. Не так далеко оставался желанный лес. Но викинг с расплющенным носом на прекрасном скакуне уже догнал их и шел вровень. Тогда Рерик наддал своему коню, на корпус обошел Ильву, чтобы она не заслоняла противника. Приготовив лук со стрелой, он стал внимательно наблюдать за действиями норманна. Тот отвязал от седла веревку и стал прилаживаться, чтобы накинуть ее на Ильву. И в тот момент, когда он поднял правую руку для броска, Рерик быстро приподнялся на стременах, прицелился и выстрелил. Стрела впилась в незащищенный бок воина. Викинг вздрогнул, выронил веревку и начал заваливаться набок.

Рерик оглянулся. К ним приближались еще двое норманнов. Один из них отстал, а второй был уже недалеко. Тогда Рерик резко развернул своего коня и поскакал на неприятеля. Он решил воспользоваться моментом, расправиться поодиночке сначала с одним, а потом с другим противником.

Викинг, не сбавляя хода, вынул из ножен меч и изготовился к бою. Схватка получилась короткой и беспорядочной. Они разъехались, не причинив друг другу вреда. Но второй враг приближался, надо было спешить, и Рерик кинул своего коня вперед. Враг оказался ловким и изворотливым, он все-таки достал Рерика мечом и развалил ему левое плечо. И в этот момент ему показалось, что он сразил своего противника, потому что тот опустил меч и выпучился на Рерика поверх щита. Тогда Рерик, собрав последние силы, привстал на стременах и бросил свое тело вправо, ткнув острием сабли в живот неприятеля. Тот будто переломился надвое, припав лицом к холке коня, и стал съезжать с седла.

«Быстрее на третьего, пока вгорячах не чувствуется боли и еще остались силы!» – мелькнуло в воспаленном мозгу Рерика. Но щит стал почему-то очень тяжелым, левая рука переставала слушаться. «Противник не должен знать, что я ранен! – лихорадочно соображал он. – И надо поразить его с первого захода, иначе он измотает меня и добьет!»

И тут он увидел, что викинг развернулся и поскакал обратно, не решаясь принять боя. Как видно, это был один из тех вояк, которые привыкли не столько воевать, сколько грабить.

Рерик отказался от преследования и направил коня в сторону леса. Ильва ждала его недалеко от места схватки. Она поскакала ему навстречу, ловко соскочила с седла и схватила за стремя.

– Как ты?

– Слава богам, прогнал пиратов, – ответил он, пытаясь прилепить на сведенное судорогой лицо скупую улыбку.

– Но ты ранен!

– Пустяки. Немного задело, – и тут почувствовал резкую боль в плече. Стал медленно слезать с коня. – Возьми в моей сумке чистые тряпки.

Он сел на траву, с помощью Ильвы снял кольчугу, рубашку. Обмывая рану, она все время приговаривала: «Потерпи, потерпи чуток, еще немного – сейчас будет легче».

– Кость не задета, – сказала она.

– Была бы кость, а мясо нарастет, – пытался пошутить он и невольно застонал от боли. Попросил: – Дай воды.

Сделал несколько глотков, прилег на траву, закрыл глаза.

– Я все видела. Ты мужественно сражался, – сказала она с чувством.

Он промолчал. Потом стал подниматься:

– Надо ехать дальше…

– Тебе нужен покой. Мы переночуем здесь.

– Нельзя, мы не знаем, сколько викингов кружит рядом. Может, их трое, может, больше. Тогда нам несдобровать. Надо укрыться в лесу.

Она не стала спорить. Помогла ему подняться. Он постоял, борясь с головокружением. Потом с трудом взобрался в седло. Она поехала рядом, не спуская с него глаз.

Примерно через час добрались до кромки леса. Здесь их застала гроза. Они не заметили ее приближения, потому что Рерику стало хуже, а она была слишком занята им. Сначала порыв ветра бросил в них холодные крупные капли, потом в небе полоснули молнии, ударил гром и полил сильный ливень. Они едва успели укрыться под развесистым дубом. Сначала крона прикрывала их от потоков дождя, но скоро на них полились струи воды, скопившиеся на листьях.

– У меня в седле плащ, – вспомнил он. – Принеси.

Они укрылись под плащом. Ильва вздрагивала всякий раз от страха, когда ослепительные сполохи озаряли небо. В ней жил давнишний страх перед молниями, они приводили ее в ужас. Он появился в раннем детстве, когда мать рассказывала ей, что молния – это знак гнева Господня за грехи людей. Теперь Ильва боялась, что гнев его обрушится на нее. Неужели ее грехи такие, что Бог наслал на нее викингов, которые отняли у нее жениха, а теперь хочет погубить и ее саму?.. Невольно жалась она к Рерику, ощущая его упругое жаркое тело.

Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Лиловые тучи свалили к краю неба, засияло солнце. Они поднялись разминаясь. Одежда их промокла насквозь, слишком поздно он вспомнил про плащ. Сменить ее было не на что.

– Я думаю, нет смысла углубляться в чащу, – сказал Рерик. – Поедем вдоль кромки леса, может, нападем на какую-нибудь тропку. Она выведет к жилью, мы хоть узнаем, где находимся. Заодно в пути обсохнем на солнышке.

Ильва согласилась, и они тронулась в путь, но чем дальше ехали, тем больше Рерик слабел. Лицо его побледнело, лоб покрылся испариной, он стал покашливать. Повязка настолько намокла, что через нее сочилась кровь. Пришлось остановиться.

Ильва размотала и выкинула кровавую тряпку. Рана была ужасной. Вид живого мяса вызвал у нее тошноту, и она едва сдержалась, чтобы не стошнило. Промыла рану, прикрыла тряпочкой, а потом стала ходить вокруг, внимательно вглядываясь в траву. Вскоре ей попались тысячелистник и пастушья сумка. Она вымыла их и приложила к ране, а потом перевязала свежей тряпкой.