Батюшка вспылил:

— Ну, уж нет, дорогие мои. Так дело не пойдет. Вы единственные, кто видел этих мерзавцев и кто может их опознать, так что никаких «нет»!

Мороз уперся:

— Никого опознавать я не буду. Знали бы, что вы так поступите, батюшка, не отдали вам икону.

— Да?! — Отец Артемий совсем рассердился. — А кто его знает, может быть, ты и украл? Просто продать не сумел, да и совесть заиграла, вот и решил вернуть икону. — Глядя на поникшего Мороза батюшка смягчился. — Я-то понимаю, что это не так, но… Ребята, давайте не глупить. Произошло преступление, по факту кражи заведено уголовное дело, которое ведет следователь! Вы же не глупые ребята. Неужели хотите попасть под статью «сокрытие преступления»?

— Ну, знаете! Мы еще и преступники. — Мороз насупился. Но ему нечего было сказать в ответ. За свое благородство пришлось расплачиваться. Впрочем, не сам ли Мороз хотел попасть в газеты?

Отец Артемий провел нас в трапезную, проще говоря, на кухню, и благословил Петровну покормить нас, чем Бог послал, а сам ушел в свой кабинет. Мы как раз управились с супом и со вторым, как в Сивое приехал следователь — немолодой мужичок с щеточкой усов под широким носом и острым колючим взглядом. Пока мы допивали компот, он ковырялся в своей «шестёрке» во дворе храма. Батюшка проводил нас до самых дверей автомобиля, он поинтересовался, крещены ли мы в Православии и причащались ли когда-нибудь? Я с удивлением узнал, что Мороз крещен, и крещен, по всей видимости, совсем недавно, уже после нашего приключения. Он почему то мне и об этом не сказал.

Батюшка подарил нам по серебряному крестику, сказав, что привез их из Иерусалима. Затем сердечно поблагодарил нас за возврат иконы и просил бывать у него, заверив, что мы всегда желанные гости. Следователь наблюдал за этими сантиментами, с отстраненным видом крутя в руке ключи от машины. В машине он тоже был скуп на слова и не задавал никаких вопросов.

В отделе с нами обращались не очень вежливо. Подозрительный следователь интересовался, почему мы, украв икону у воров, сразу же не обратились в органы, почему вернули ее храму только спустя три месяца?

Мороз выкручивался. Где-то недоговаривал, а где-то и врал. Я старался пассивно поддакивать и соглашался со всем, что плёл Мороз. Хотя и не понимал, зачем ему всё это надо. Следователь — матерый опытный сыскарь, — заподозрил неладное. Дневник с припиской, оставленной Ахметом или Босяком, следователь внимательно изучил и положил в целлофановый пакет. Все это время мы терпеливо ждали. Затем он подробно расспрашивал Мороза, какими именно словами Босяк нам угрожал. Наконец дал нам копию протокола и велел подписать:

— С моих слов записано: верно, мною прочитано.

Когда официальная процедура была завершена, следователь усмехнулся:

— А теперь скажите, с какого такого перепугу вы попёрлись в этот храм ночью? Что вы там забыли?!

…Михаил рассказывал более двух часов. Когда он описывал эту сцену в милиции, раздался стук в дверь. Три коротких и два длинных удара. Это явно был какой-то шифр.

— Инара! — радостно сказал Миша, — пойду открою. Ты не торопишься, отец Дмитрий? Нет-нет, я тебя не выпроваживаю — наоборот, хотелось бы, чтобы ты выслушал всё до конца.

Я хотел было ответить, что тороплюсь, но почему-то дал отрицательный ответ. Может быть, потому что, судя по его настроению, он очень не хотел, чтобы я уходил.

Инара оказалась на редкость симпатичной и доброжелательной молодой женщиной лет двадцати восьми: черные короткие волосы, приятная улыбка, большие зеленые глаза и ровные белые зубы. Её можно было бы назвать красивой, если бы не совсем пропорциональные черты лица. Но все равно Инара с первого взгляда вызывала симпатию. Она вошла на кухню вместе с Михаилом и, приветливо улыбаясь, поздоровалась со мной. Михаил счел нужным представить её:

— Вот, Дима, познакомься. Это моя подруга, я даже сказал бы — жена. Мы, правда, еще не расписаны. Грешим, так сказать, но уже несколько лет вместе. Вот все собираемся узаконить наши отношения.

— Собираемся, да все никак не соберемся. — Девушка с легким укором посмотрела на Михаила.

Я привстал, улыбнулся и легко пожал протянутую Инарой руку. Представился:

— Священник, отец Димитрий.

— Инара. — Она чуть было не рассмеялась. — Вы простите, чудно просто как-то видеть человека в рясе в этой квартире. Не знала, что у Михаила есть друзья священники. Он мне никогда о вас не рассказывал. У него, честно говоря, совершенно другой круг общения.

— Мы с Мишей были соседями и учились в одной школе в параллельных классах.

— Да, он в бэшке, а я в вэшке. — Михаил тем временем поставил на огонь чайник. — Ну вы пообщайтесь пока, а я схожу сделаю одно дело. — Михаил виновато посмотрел на Инару. — Не сердись, дорогая. Постараюсь управиться быстро.

Инара в ответ недовольно хмыкнула:

— Делай, как считаешь нужным, мы же уже говорили на эту тему.

Михаил быстро пошел в свою комнату к «единственному другу». Честно говоря, я был доволен, что он ушел. Не хватало мне еще стать свидетелем семейного скандала. Инара тем временем заварила свежий чай:

— Он хоть чем-нибудь вас покормил?

— Я не хочу есть. Чаёк вот попили с коньячком! Только, ради Бога, Инара, не надо хлопотать, я сыт.

— Чаёк? — улыбнулась Инара. — Никакого гостеприимства. Миша вроде бы добрый, но гостей принимать не умеет. Где вы его подобрали?

— Мы встретились в центре, возле Красной площади. Я его случайно узнал — и вот решили пообщаться и вспомнить былое.

Инара пристально посмотрела мне в глаза:

— Что ж, отлично! И как давно вы не общались?

— Ой! Очень давно. Он сюда переехал вместе с родителями. Мы еще в школе учились.

— То есть вы совершенно не знаете, чем он живет, чем занимается?

— Нет. Он пока об этом ничего не говорил.

— Еще бы он об этом вам сказал. — Девушка достала из кармана зеленой кофты пачку сигарет. — Вот допрыгается, тогда поздно будет. — Она казалась слегка расстроенной. — Вы не против, если я немного покурю в форточку?

— Нет. Я имею в виду, что не против.

— Хотя ладно! — Она положила сигареты обратно в карман. Давайте лучше пить чай.

— Давайте.

— Миша, ты ещё долго?! — Инара открыла дверь кухни.

— Нет, скоро… посидите, я скоро… — послышался слабый голос.

— Ну, это минимум на полчаса. — Инара тяжело вздохнула и толкнула обратно скрипучую дверь. Она немного помолчала и снова тяжело вздохнула:

— Я хочу вам кое-что сказать о Михаиле, только вы ни в коем случае не говорите, что я его с вами обсуждала, а то мне достанется. Хорошо?