Максимилиан повернулся, чтобы уйти, но тут ему пришло на ум еще кое-что.

— Этот молодой парень, — произнес он, — по-видимому, опытный яхтсмен. Он был восхищен "Либель". И хотел бы разок прокатиться вместе со своей женой. Как тебе идея насчет того, чтобы позволить им это?

Кемпер, сам не зная почему, считал, что Ребекка, скорее всего, откажет. Но, к его удивлению, она только передернула плечами.

— Почему бы и нет?

3

Каждый раз, когда она в обеденное время подходила к почтовому ящику, ее по-прежнему охватывал страх, что он вновь мог дать о себе знать. Точнее говоря, ей вообще не было известно, он ли это, но Клара с самого начала не колеблясь исключила вероятность, что эти отвратительные письма могла писать женщина. И дело не в том, что они были переполнены описаниями жестокого насилия, — в них содержались коварные угрозы, которые вызывали ужасный страх. Кроме того, в них неоднократно прозвучал термин "смертная казнь". Возможно, она просто считала, что женщина не способна на такую садистскую игру со страхом, хотя порой говорила себе, что, возможно, цепляется за давно устаревшее распределение ролей, которого и без того никогда не существовало.

"Собственно, не важно, — подумала Клара, когда шла по садовой дорожке и проклинала свое усиленное сердцебиение, которое неминуемо появлялось у нее в такие моменты, — не важно, кто устроил эти подлости. Письма отвратительны и ужасны, но в последние две недели они не приходили, и мне теперь незачем расстраиваться по этому поводу".

Тем не менее рука ее дрожала, когда она открыла ключом почтовый ящик. В нем лежали один журнал и несколько писем, и раньше она обрадовалась бы им и начала бы размышлять, кто же ей написал. Теперь же Клара стала настолько нервной, что не могла испытывать ничего, кроме страха и пришибленности. Она даже предпочла бы, чтобы почтовый ящик вообще был пустым.

"Это действительно абсурд", — подумала женщина.

Просмотрев почту, она убедилась, что от него письма не было. Его стиль Клара к тому времени уже знала, так что сразу вычислила бы его письмо. Конверт с хорошо знакомой наклейкой, на которой было бы напечатано ее имя: "Госпоже Кларе Вейлер". А затем — ее адрес.

Сегодня письма от него не было. Пришел счет за телефон. Письмо от ее сестры, находящейся в отпуске на Майорке. Приглашение к участию в конкурсе и открытка с Мальдивов.

"Кто же у нас сейчас на Мальдивах?" — спросила себя Клара, отметив, что ее сердце вернулось в нормальный ритм, а ослабевшие ноги вновь приобрели стабильность.

Она пошла обратно к дому, пробежав глазами открытку.

Агнета. Она помнила Агнету. Много лет назад они работали вместе. Милая, белокурая, очень естественно себя ведущая шведка, Агнета вышла замуж за очень состоятельного мужчину — он был членом правления крупной цепи универмагов, если Клара не ошибалась, — так что путешествия в дальние страны, видимо, не были для нее редкостью. Она, конечно же, жила в шикарном районе Мюнхена Грюнвальд и, видимо, постоянно летала по всему свету.

"Здесь великолепно, — писала Агнета, — бесконечное солнце, темно-синее море, темно-синее небо, светлый, теплый песок… Я сейчас учусь дайвингу! При этом у меня такое ощущение, словно я могу от всего скрыться. Я была на грани нервного срыва, пережила в последнее время неприятные события. Расскажу тебе, когда вернусь, — хотела бы знать, что ты думаешь по этому поводу. А до тех пор — всего доброго. Агнета".

Сердцебиение опять усилилось. Клара остановилась.

Что она имела в виду?

Они не виделись уже примерно три года. Кроме того, никогда и не были близкими подругами. Просто коллегами, которые нашли общий язык и симпатизировали друг другу, не более того. Помимо служебных вопросов, никогда ничего не обсуждали и редко говорили о личном. Клара была на свадьбе Агнеты с тем богатым типом и в порядке ответного жеста пригласила ее полгода спустя на свою свадьбу с Бертом. Да, и еще она посылала Агнете в прошлом году сообщение о рождении Мари, поэтому бывшая коллега и знала ее адрес. Но еще никогда она не присылала Кларе открытки с видом места своего отдыха, не говоря уже о том, чтобы делиться с ней проблемами, по поводу которых хотела бы услышать ее мнение.

Все это не увязывалось одно с другим. У Агнеты был свой круг друзей, у Клары — свой. Тогда почему?..

Если только…

Вейлер вновь посмотрела на открытку, которая слегка дрожала в ее руках. Агнета писала не просто о какой-то проблеме, а о "неприятных событиях в последнее время". И о том, что у нее "совсем расшатались нервы".

Все было точно так же, как Клара сказала бы о себе самой. Неприятные события у нее были, да еще какие! Право, у женщины, которая подходит к почтовому ящику с подкосившимися ногами и открывает его трясущимися руками, которая вечерами не может заснуть, а ночью подскакивает от малейшего шороха, явно "совсем расшатаны нервы".

Не иначе, Агнета получила такие же письма, и она обратилась к своей бывшей коллеге, потому что эти письма были как-то связаны с их былой совместной работой. Потому что для нее не было никакого смысла обращаться по этому поводу к своей подруге или приятельнице. Это должен был быть кто-то из тех времен, когда обе они работали в учреждении, помогающем детям и подросткам…

Клара вернулась в дом и тщательно закрыла за собой входную дверь. Стоял жаркий день, и в обычное время все двери были бы открыты настежь, чтобы впустить в комнаты тепло и аромат разгара лета. Но с тех пор, как Вейлер начала получать эти письма, она едва решалась оставить приоткрытым хотя бы одно-единственное окно. Страх глубоко проник в ее жизнь, заполнил ее всю и вовсе не желал покидать ее. Все изменилось. И именно сейчас. Именно. С тех пор, как в сентябре прошлого года родилась Мари, Клара день и ночь только и думала о том, как же все прекрасно и счастливо сложилось в ее жизни, какой совершенной она стала. Не то чтобы раньше Клара постоянно носила траур; она и профессию свою любила. Во всяком случае, поначалу. Позже… эта работа стала действовать ей на нервы, и Вейлер словно чувствовала, что, в принципе, она была слишком эмоциональной для того, чтобы на протяжении долгого времени сталкиваться с жестким, часто слишком жестоким миром тех, кто жил на теневой стороне общества, не имея жизненных благ, и компенсировал свое разочарование в своем существовании злостью и насилием. Много лет все шло благополучно, но затем Клара распрощалась со своей работой и была рада этому. Она любила Берта и уверилась, что навсегда останется с ним. Он не был богатым, и они, вероятно, никогда не полетят на Мальдивы, как Агнета, но у них были, как говорится, свои средства к существованию; к тому же Берт унаследовал от своих родителей маленький домик на окраине Мюнхена, расположенный уже практически в сельской местности. Мари вырастет на природе, сможет играть в саду, а также среди лужаек и лесных зарослей, которые начинались сразу же за садовой изгородью. Так же, как и ее сестрички и братишки. Клара хотела еще больше детей, но ей шел уже сорок первый год, и кто знает, улыбнется ли ей счастье еще раз? Но, по крайней мере, у нее есть Мари. В своей роли матери она расцвела. И ничего, совершенно ничего не хотела бы менять в своей жизни.