– Ничего лучше не придумала? – подначивает Вероника, но я едва ее слышу. Я во все глаза смотрю, как вода в блюде медленно крутится по часовой стрелке. Скраинг действует, он правда действует! У нас получается!

– Теперь можно спросить про Кровавую Ведьму? – подсказываю я.

– Сейчас я задам еще один вопрос. – Вода успокаивается, Вероника закрывает глаза. И беззвучно задает вопрос – блюдо теплеет, и вода начинает вращаться против часовой стрелки. Ответ отрицательный.

– О чем ты спросила?

Вероника открывает глаза. Вид у нее весьма самодовольный.

– Я спросила, не разлюбила ли ты меня. Похоже, что нет.

Я отрываю ладони от блюда и отшатываюсь.

– Ложь!

– Вода никогда не лжет.

– Я не о воде говорила! – огрызаюсь я. – Ты ее сама закрутила! – У меня аж шея краснеет. Зачем только я ей доверилась?! – Я позвала тебя сюда не в игры играть. Разве можем мы заниматься вместе скраингом, если ты надо мной прикалываешься?

Не отрывая ладоней от блюда, Вероника замирает и внимательно на меня смотрит.

– Ладно, буду паинькой. Ну давай, какой именно вопрос мы хотим задать? Нам нужно мыслить одинаково.

– Наверное, самый простой: есть ли в Салеме Кровавая Ведьма. – Медленно и осторожно прижимаю к блюду ладони. Если Вероника прикалывается…

– Хорошо. – Вероника не дразнится, она говорит серьезно, что для начала совсем неплохо. – Сосредоточься на вопросе и направь его в воду. – Она вновь закрывает глаза и делает вдох и выдох.

По ее примеру я дышу глубоко и неторопливо, как при медитации. «Есть ли в Салеме Кровавая Ведьма? Есть ли в Салеме Кровавая Ведьма? Есть ли в Салеме?..» Глаза открываются: вода становится обжигающе горячей. Краска плывет по кругу. По часовой стрелке.

У Вероники дрожат руки, и она отрывает их от блюда. Вытаращив глаза, девушка смотрит на меня.

– Поверить не могу… Ты права.

– Кто это? – спрашиваю я воду. – Кто эта Кровавая Ведьма? – Краска перестает кружиться. Вода успокаивается. Других движений нет. Я перевожу взгляд на Веронику. – Ты должна мне помочь.

– Нужно рассказать леди Ариане. – Вероника отступает от письменного стола. – Даже не верится. Все твердили, что опасности нет. Мои родители…

– Вероника, сосредоточься! От блюда с водой мне нужно больше, чем просто «да». Чтобы сообщить о Кровавой Ведьме моей бабушке, необходимы веские доказательства. Без них нас снова могут наказать за вмешательство не в свои дела. Я связывающий амулет носить не хочу. А ты хочешь? – Вероника качает головой, и я прижимаю ее ладони к блюду. – Помоги мне узнать правду!

Вопреки моим опасениям, Вероника уже не качает головой отрицательно и не отстраняется, а кивает. На сей раз вода дрожит, краска напоминает плывущие облака. В центре возникает одинокая фигура. Я собираюсь спросить Веронику, знает ли она, что это значит, когда рядом с первым силуэтом появляются еще два. Вода опять движется и показывает Кровавую Ведьму, теперь стоящую в толпе.

Вероника вздрагивает и опрокидывает блюдо. Вода с краской проливается на пол.

– Черт подери, Вероника, пятно будет! – Я использую энергию воды, чтобы собрать ее с ковра обратно в блюдо. К сожалению, краска остается. – Эй, что с тобой?

– Ты видела, сколько там ведьм? – Вероника без сил падает на кровать и прижимает колени к груди. – Как минимум двадцать, Ханна!

Я качаю головой.

– Вряд ли все они Кровавые Ведьмы. – Доказательств у меня нет, но интуиция подсказывает, что я не ошиблась.

Перед мысленным взором проносятся фигурки в воде. Одна… Две… Три… Множество. Я беру альбом, угольный карандаш рашкуль и зарисовываю их, пока не забылись подробности.

– По-моему, первая была Кровавой Ведьмой, о ней-то мы и спрашивали. А потом появилась парочка, стоящая чуть в отдалении. – Зарисовываю тех двоих, стараясь отразить перспективу, в которой видела их в блюде с водой. – По-моему, они меньше связаны с нашим конкретным вопросом. Может, они семья той ведьмы? Или члены одного маленького ковена?

Вероника качает головой.

– В отличие от нас, у Кровавых Ведьм нет ковенов.

Я провожу ладонями по лицу.

– А мы со скраингом ничего не напутали? Фигурки могли означать кого угодно.

– Я не виновата. Затея была твоя.

– Я и не говорю, что ты виновата. – Чтобы сдержать раздражение, выдыхаю, мысленно считая до десяти. – Пожалуйста, давай разберемся вместе! Мы знаем, что в Салеме находится одна Кровавая Ведьма. Первая фигура была в центре. – Я смотрю на набросок и обвожу пальцами тонкий силуэт. – Эти двое подальше. – Показываю на фигурки, которые изобразила на расстоянии. – Они на пути в Салем? Или состоят в родстве с Кровавой Ведьмой? Это ее родители, братья, сестры или дети? Кто из наших знакомых похож на тех, кого мы видели в воде?

Перелистываю страницу альбома и делаю последний набросок: рисую Кровавую Ведьму в окружении соратников или родичей. Воспоминание уже смутное, но я стараюсь запечатлеть местоположение каждого члена группы.

Вероника убирает гримуар в сумочку.

– Не представляю, Ханна, такое описание подходит почти для каждого. Может, это кто-то недавно приехавший в Салем?

– Да, может, – отвечаю я, думая о Кэле. Из моих знакомых недавно в городе появился только он. Но Кэл милый и искренний. Он точно не Кровавый Ведьмак. – По-моему, стоит присмотреться к Эвану. Он находился и рядом с растерзанным енотом, и рядом с рунами. Почти уверена, что Эван – единственный ребенок в семье, ну а в музее парень работает с группами людей. Это можно связать с последним изображением.

– По-твоему, Эван – ведьмак? – с большим сомнением спрашивает моя бывшая. – И как же проверить твою нелепую теорию? – Вероника вешает сумочку на плечо. – Нельзя ведь полоснуть его ножом и смотреть, затянется рана магическим образом или нет. Если Эван – регуляр, такая проверка покажется очень странной, если не преступной.

– Без понятия, Вероника, но что-то делать нужно.

В комнате воцаряется тишина, которую нарушает лишь писк моего сотового.

Шестеренки в голове расклиниваются и начинают крутиться. Надо нарушить еще несколько законов, но, если удастся поймать Кровавую Ведьму, это будет стоить любого наказания, которое может наложить бабушка. И вдруг она, исполненная благодарности, снимет уже наложенное?

Когда я поворачиваюсь к Веронике, все окончательно встает на свои места.

– У меня есть план.