Капитан с сомнением посмотрел на удаляющуюся точку Аманды, на трос в своих руках, на маневрового «горбунка» – ракетный баллон, джойстик, поворотное сопло и по два стремени с каждого бока. Спасать пассажирку, конечно, было надо, но очень уж хлопотно... В конце концов, вокруг была не какая-нибудь Скорпионья Пустошь, где корабли проходили раз в сто лет, а оживленное пространство.

«Вон альфа Ехидны полыхает, а вон Клоакия отсвечивает. Тут в каждом кубическом мегаметре по десять забегаловок и одиннадцать постоялых станций. Далеко никак не улетишь. Перехватят, напоят, накормят и... сдерут три шкуры».

– Капитан Безногий! Вы нарушаете Устав ЗАГСа! Неоказание помощи терпящим бедствие карается... – Аманда неожиданно всхлипнула. – Я в туалет хочу!

Почему-то именно последняя реплика разрешила все капитанские сомнения. Он щелкнул тумблером автонамотки троса, после того как тот полностью покинул катушку, и оседлал «горбунка»...

Достал свою незадачливую пассажирку он уже на последних метрах репа. Еще немного, и Зигфриду пришлось бы рисковать, полагаясь только на запас хода своей маневровой ракетки. Но этого, слава богу, не случилось, и обратно космонавты отправились сразу на двойной тяге: автоматически сматывающегося троса и «горбунка».

Аманда молчала, угрюмо размышляя, что бы такое соврать капитану. Признаться, что заперла его в каюте и за это получила от мурлышки в живот? Это, естественно, отпадало. Вышла проверить забарахлившую антенну? Кибернавигатор мог и не подтвердить. А что еще? Что-то придумать было просто необходимо. Ведь капитан наверняка заметил, куда его занесла нелегкая, и вполне возможно, это вызвало у него обоснованные подозрения.

«Или не вызвало? Может быть, он все еще пьян?» – Аманда вздохнула. Капитан вел себя как-то отстраненно. Нет, он уже не был пьян и отлично все понимал. Девица невольно поежилась. На борту предстоял серьезный разговор. Причем встать в позу несправедливо обиженной и ни за что пострадавшей ей не грозило.

Зигфрид молчал, думая примерно о том же, но еще он наблюдал, как его кораблик нагоняют сразу две звездочки. Одна была уже совсем близко, а вторая где-то на пределе увеличения визоров скафандра. Если это были просто такие же, как он, гражданские специалисты, услышавшие «Человек за бортом» и дисциплинированно бросившиеся на помощь, – это одно, а вот если это были гундешманские пограничники...

Едва поднявшись на борт, Безногий бросился в рубку. Разборки с Амандой были сейчас вопросом номер сто шестнадцать. Зигфрид сосредоточил все внимание на экране сканера. Тот неторопливо – за пару микросекунд – перебрал почти полмиллиона модификаций и выдал результат. Первым шел гундешманский пограничный катер. Зигфрид так расстроился, что даже не стал вникать, кто же мчится к нему вторым эшелоном – медленно, в обычном пространстве, но почти точно по следам корабля «гундосов».

– Попали... – пробормотал капитан, задумчиво теребя шерсть на загривке мурлышки.

– ДКР ноль шесть, сообщите ваши позывные, – приказал из динамика голос с противным квакающим акцентом.

– «Меркант-123, дробь хам, дробь 544»... – устало сказал Зигфрид.

– Идет проверка, – зачем-то сообщил пограничник.

Прошло несколько секунд, и в эфире заметались возбужденные междометия. Видимо, проверка впечатлила пограничников до потери способности к связной речи.

– Безногий Зигфрид Устинович? – наконец выйдя из транса, уточнил все тот же пограничник.

– Он самый, – согласился капитан.

– На территории Гундешманской Тирании вы объявлены Гостем вне Югославской Конвенции – ГовнЮКом...

– Это мне известно, хотя я плохо себе представляю, что это была за Конвенция...

– Мы вынуждены вас арестовать и доставить для разбирательства на ближайшую базу Войск Пограничной и Внутренней Безопасности...

– Валяйте. – Под прицелом залповых орудий катера (а то, что гундешманцы именовали катером, по размерам и вооружению было сравнимо с любым земным крейсером) спорить было глупо. – Ближе всего, как я понимаю, Клоакия?

– Именно так, – охотно согласился «гундос».

Зигфрид усмехнулся. Хотя судьба распорядилась таким образом, что между ним и гуманоидами этой забавной Тирании пролегла непреодолимая пропасть, наивные и открытые гундешманцы были капитану в чем-то даже симпатичны. Среди них было немало хитрых, коварных, злых и жадных, но в основной массе эти прямоходящие ящеросапиенсы оставались достаточно милыми ошибками чуждой эволюции.

– Можно я скажу? – попыталась вмешаться Аманда.

– Нельзя, – отрезал Безногий. – Ты свое уже отговорила.

Девица попыталась проигнорировать его запрет и подалась вперед, к микрофону, но перед ее любопытным носиком громко клацнули зубы мурлышки, и Аманда, испуганно ойкнув, отпрянула. Отступая, она запнулась о «случайно» оказавшийся позади нее мурлышкин хвост и села, как пластиковая кукла, посреди рубки. Зигфрид показал ей кулак, затем высвободил указательный палец и прижал его к губам.

– Кто это у вас на борту? – заинтересовался пограничник.

– Да вот, спас тут одного...

– А-а... «человек за бортом». Так это был ваш сигнал?

– Нет... это был того, ну, кого я спасал.

– А щелкнуло что?

– Где щелкнуло?

– Там, у вас.

– Когда?

– Вот только что.

– У меня?

– Ну, да... я отчетливо слышал. Как будто камень о камень или... зубы.

– Зубы?

– Или камень.

– У меня на борту нет камней.

– А зубы?

– Что зубы?

– Зубы есть?

– Это угроза?

– В смысле? – Пограничник недоуменно замолчал. Спустя некоторое время – Зигфрид подозревал, что после консультации с начальством – он снова вышел на связь и нарочито бодрым голосом заявил: – Согласно инструкции по наложению арестов к вам на борт сейчас поднимется лоцман и конвойная группа.

– Тесно тут у меня, – возразил капитан.

– Таков закон, – сурово ответил офицер.

– Дура лекс... – вспомнил Зигфрид школьную латынь, – сед лекс.

– Что это вы наши законы дурами ругаете? – обиделся пограничник. – За то, что Гостем вас объявили... гм... нежелательным?

– Это латынь, – Безногий усмехнулся. – Ладно, давайте ваш конвой, только немного.

– Семь! – обрадовался гундешманец. – И лоцман.

– Три, а лучше два, – возразил Зигфрид. – А за лоцмана я и сам сойду.

– Вы же сами сказали: закон дура, но раз положено – никуда не денешься.

Капитан закатил глаза, но промолчал.

– Так мы поднимаемся? – забеспокоился офицер.

– Открыто, – отмахнулся капитан. – Ноги только вытирайте. И еще... кошка у меня. Если у кого на шерсть аллергия – пусть на катере остается.