Поэтому я поселилась в одном крестьянском доме, в деревне Затоне, и оттуда ходила к Турошовскому Мешку, таща в геологической сумке все, что могло понадобиться для работы в течение дня. Возвращалась в сумерках.

На моей территории располагался большой массив леса, места были безлюдные. Вот тогда-то и познала я на собственном опыте правоту тех, кто с самого начала предупреждал нас, что геология не относится к числу профессий, созданных специально для женщин.

Я не боюсь одиночества, боюсь, собственно (и притом панически!), только лягушек. (А лягушку, о которой говорилось выше, я вовсе и не препарировала. Это сделал мой коллега в обмен на перевод небольшого английского текста технической литературы.) Кроме того, я была вооружена - у меня имелся довольно увесистый геологический молоток, - но, невзирая на это, мне все же было как-то не по себе, особенно в лесу. Поэтому в первую очередь я сделала карту леса, чтобы поскорей выйти на открытое пространство, на солнце. Да, да. Женщина переносит одиночество тяжелее, чем мужчина. Никогда не слышала я, к примеру, о яхтсменках, которые пустились бы в плавание в одиночку.

Кстати, о яхтсменах.должна воздать почести нашему яхтсмену Леониду Телиге. И хотя каждый из нас со своей точки зрения восхищается его личностью, все мы едины в одном мнении: победа, одержанная Телигой над силами природы и над самим собой, -не только его личный триумф, но и общая наша гордость.

Предполагаю, что многие мужчины задавались вопросом: «А я, я смог бы?» Большинство должны искренне сознаться себе: «Пожалуй, нет».

Ну а я всего лишь женщина, которая боится лягушек и которой вроде бы не пристало комментировать великие деяния мужчин. Я могу лишь помолчать в почтительном изумлении.

Вскоре я представила свою дипломную работу и успешно сдала магистерский экзамен на. 5. Это было в 1962 году. В том же году я попыталась еще раз «легализоваться» на эстраде. На сей раз удачно.

Разумеется, справка о сданном квалификационной комиссии экзамене далеко не равна диплому об окончании факультета эстрады при государственном театральном институте, но и такой документ давал мне радостное сознание, что я чего-то стою и отныне на равных правах с «настоящими» артистами. Можно было, следовательно, начать «сезонную» работу в Жешувской эстраде. Вспоминаю то время с теплым чувством. Польза была несомненная. Со ступеньки на ступеньку - такое движение по творческому пути представляется мне и верным, и справедливым. Вначале надо проверить, есть ли у тебя что сказать зрителю, слушателю? И нужно ли ему это? Действительно ли твоя работа приносит тебе внутреннее удовлетворение, а не просто льстит самолюбию? Влекущая к себе сцена, огни рампы, аплодисменты публики - не есть ли это всего лишь «состояние влюбленности»? Так же ли будет и в повседневной «супружеской» жизни, в которой перемешаны и блеск, и тени?

Мне кажется, именно работа на периферии является превосходной проверкой. Всякий вечер меняются условия, сцена, атмосфера в зрительном зале. Здесь постигаешь весьма непростое искусство жить в коллективе, умение быстро подстраиваться и перестраиваться - и тем самым приобретаешь многое, что необходимо на сцене. Впоследствии, если проверка прошла успешно, если «сценическая бацилла» вызвала «неизлечимую болезнь», можно попробовать показать свое искусство публике в других странах.

Одна из первых съемок на телевидении. Вроцлав

Художественным руководителем Жешувской эстрады был тогда Юлиан Кшивка -человек, необычайно преданный театру и эстраде. Его режиссура программы, в которой я участвовала, дала мне очень много. Я хорошо узнала характер работы в провинции, вкусила ее огорчений и радостей. Мы добирались с нашей программой до самых отдаленных госхозов Жешувского воеводства. С удовольствием заключаю, что, чем больше было расстояние от городов и главных трасс, тем сердечней нас принимали, тем горячей нам аплодировали. А встречи, на которых нас угощали бигосом (национальное польское блюдо из квашеной капусты и мяса. - Ред.) и простоквашей, ржаным, еще теплым, ароматным хлебом, - можно ли это все сравнить с любым балом, где сверкает паркет и льются потоки света?

Именно эта публика первой услышала и одобрила песню «Танцующие эвридики». И лишь позднее, на фестивале в Ополе, она получила всеобщее признание, дав мне право на участие в Сопотском фестивале.

Таким образом, мне предстояло первый раз выступить в Ополе, исполнить «Танцующие эвридики».

Я приехала туда ранним утром. Уже на вокзале привлекали внимание плакаты с сердечными приветствиями, обращенными к участникам фестиваля. Город -нарядный, словно невеста, ожидающая свадебную свиту, - торжественно готовился к этому событию. А сами ополяне - гостеприимные, доброжелательные, всегда готовые вступить в дискуссию по поводу песни и, в случае чего, яростно защищать своих фаворитов! Очень приятное и очень важное качество. В самом деле, какое же состязание без болельщиков!

День был чудесный. Первый концерт состоялся при закатном свете солнца, но вечером разыгралась гроза с проливным дождем, какого никогда после я не видала. Достаточно было пробыть на сцене несколько минут, чтобы вымокнуть насквозь, хотя кто-то распорядился держать над солистом зонтик. Музыканты, ничем не защищенные, выливали из инструментов воду, пробираясь на сцене по огромным лужам. Я не раз замечала, что когда промокнешь до последней нитки, то уже просто перестаешь обращать внимание на дождь, и становится очень весело. Именно такое настроение царило в тот вечер - и на сцене, и в зрительном зале, откуда никто не уходил.

Поначалу зрители, чтобы спастись от дождя, прятались под зонтиками, накрывались плащами, платками, газетами, но дождь в тот вечер не думал переставать, лил как из ведра, с какой-то неумолимой последовательностью, затопляя все вокруг на земле. И хотя общеизвестно, что всемирный потоп некогда уже случился, возникала мысль, уж не повторится ли он нынче?

«Танцующие эвридики». 1964 г. Выступление на II Фестивале песни в Ополе.

Фото Марека Каревича

Везде было сыро, но не холодно, хотя ртутный столбик показывал всего несколько градусов тепла. Было весело и жарко! Аплодисменты, возгласы «браво!», раздававшиеся в зрительном зале, в равной мере подогревали как самих зрителей, так и артистов. Мы радовались и веселились вместе, как дети, которым вдруг позволили предаться любимому развлечению - бегать босиком по лужам. Атмосфера, царящая на Опольских фестивалях, имеет, на мой взгляд, особое, неповторимое очарование. И не только атмосфера в зрительном зале, на главной сцене, но и на других, меньшего масштаба фестивальных концертах чувствуешь себя «как дома». Возможно, прежде всего потому, что здесь только свои, что вокруг - родные стены, что поют только по-польски и о том, что важно главным образом для нас самих. Ведь тут нет гостей, привезших с собой дыхание далекого мира - интересного, но все-таки чужого. Может быть, оттого столь милы моему сердцу фестивали в Ополе - больше, чем Международные фестивали в Сопоте.