– Потому что тело было найдено здесь.

– Что? – изумился Конар.

– Здесь? – Дженнифер протестующе замотала головой. – Ради всего святого, что все это значит? – Внезапно по позвоночнику пробежали мурашки. Она заставила себя сформулировать категоричное возражение: – Тело нашли не здесь.

– И даже очень близко, – ответил Лайам.

– Ее нашли на дне каньона, – возразила Дженнифер.

Лайам кивнул:

– Совершенно верно. Тело Бренды Лопес действительно нашли в каньоне, но убили ее не там. Ее туда сбросили.

– Сбросили?

– И непосредственно с этой территории, – добавил Лайам.

В комнате матери всегда царил полумрак, она не любила ни яркого света, ни полной темноты. Ее апартаменты располагались в самом дальнем конце коридора, вдали от кабинета, маленькой гостиной, столовой и прочих помещений. Спальня была уютной и просторной. И, разумеется, роскошной. Антикварная мебель красного дерева с великолепной резьбой. Спинка кровати просто фантастической красоты, постельное белье от Лауры Эшли. Эбби лежала в постели в изящном пеньюаре, на лице никаких следов косметики, волосы тщательно расчесаны. Дженнифер считала очень важным поддерживать моральный дух матери, и даже сейчас, когда Эбби так ослабела, проявляла настойчивость. Природа наградила Эбби тонкой красотой, соблюдение устоявшихся правил заставляло ее чувствовать себя лучше. Дженнифер даже настаивала на педикюре, поддразнивая мать и утверждая, что ее великолепные пальчики требуют ухода.

На цыпочках войдя в комнату, Дженнифер решила, что мать спит. Ее голова покоилась на подушке, глаза были закрыты. Она лежала совершенно неподвижно. Дженнифер, затаив дыхание, подошла к постели и привычным жестом нежно притронулась к ее щеке. Господи, почему ее всегда охватывала паника, когда она видела мать спящей? И каждый раз ей требовалось подтверждение, что она жива.

– Это ты, моя дорогая? – Эбби открыла глаза.

– Мама! Я не хотела тебя будить.

– Ты и не разбудила. Я не спала. Просто лежала.

Дженнифер присела на край постели, взяла руку матери и тихонько сжала.

– Эдгар сказал, у тебя был трудный день.

– Не труднее, чем любой другой.

– Да, но ты, наверное, разволновалась из-за приезда Конара?

Эбби негромко рассмеялась, пожимая руку дочери. Затем отпустила ее и приподнялась на постели.

– К чему такой укор, дорогая? Ты говоришь так, словно не я, а ты моя мать.

– Да нет, мама, право же, я никого не осуждаю.

– Но ты злишься из-за того, что я пригласила его сюда. Мне очень жаль, прости. Ты уже видела его, да?

– Видела.

– И тебе это не очень приятно?

– Поверь, мама, я была сама любезность.

– Ну да… и накричала на него…

– И не думала, он был…

– Он старается быть милым, – перебила Эбби.

– Конечно. Я тоже стараюсь.

Эбби взглянула на нее, красивые глаза светились в полумраке комнаты.

– Все это так меня огорчает! А ты знаешь, я не такая уж слабая.

Дженнифер колебалась.

– Я тоже не из слабых, мама.

Она пожалела, что сказала это. Пальцы Эбби начали суетливо теребить одеяло. Огорчение и беспокойство всегда усиливали дрожь.

– Послушай, мамочка, все будет замечательно, вот увидишь. Просто мы оба чуть-чуть напряжены. Это пройдет.

– Лайам все еще здесь? – вдруг спросила Эбби.

Дженнифер замерла. Откуда мать знает, что в доме полицейский? Или другой вопрос: как получилось, что они знакомы?

– Лайам?

– Да, милая, Лайам Мерфи, друг Конара.

Джен нахмурилась.

– Кто тебе сказал…

– У меня превосходный слух.

– Но… ты слышишь, что происходит в кабинете?

– Двери, которые выходят к бассейну, должно быть, были открыты, и моя дверь тоже. Я не слышала всего, но… голоса доносились.

– Да, он все еще здесь.

– И Даг?

– Ты знаешь и про Дага? Я не позволила ему пройти к тебе. Думала, ты спишь.

Может быть, мать слышала и ее разговор с Конаром? Еще бы, такой пламенный монолог посреди ночи!

Слава Богу, что в спальне темно, подумала Дженнифер, чувствуя, что краснеет. Она никак не могла избавиться от этой привычки, даже будучи актрисой. Чуть что, заливалась краской, как девчонка.

– Я надеюсь, ты не возражаешь? Даг так просился провести у нас уик-энд.

– Я не возражаю. Моральная поддержка необходима, дабы противостоять твоему ужасному, алчному сводному брату. Угадала?

– Мама!

Эбби рассмеялась. Дженнифер порадовал этот смех.

Но в следующую секунду глаза Эбби подернулись печалью.

– Дженнифер, пожалуйста…

– Мама, мы поладим, не беспокойся.

– Милочка, будь добра, позволь ему… позволь ему присмотреть за тобой.

– Я совершенно в этом не нуждаюсь, уверяю тебя.

– Наверное, Бренда Лопес говорила то же самое.

Джен снова остолбенела, недоумевая, откуда Эбби узнала о последнем сенсационном убийстве в Лос-Анджелесе.

– Кто рассказал тебе о Бренде? Неужели Конар? – Она стиснула зубы. Ему следовало знать, как это опасно для больного воображения матери. – Кто рассказал тебе о Бренде? – снова спросила она. – Правда, мама, он не должен был…

– Он не рассказывал. Я не слепая, не глухая и не немая. О ее смерти немедленно сообщили в новостях.

Дженнифер облегченно вздохнула.

– Конечно, мама, мне очень жаль Бренду.

– Не сомневаюсь. Я знаю, что ты хорошо к ней относилась. – Неожиданно Эбби сомкнула пальцы на запястье дочери. Ее хватка была на удивление сильной. – Пожалуйста, детка, позволь Конару присмотреть за тобой.

– Мама, я довольно самостоятельна в своей жизни, ты знаешь.

– Не совсем. Ты слишком привязана ко мне…

Эбби внезапно замолчала.

Ее болезнь часто преподносила подобные сюрпризы. Она не могла дышать, не могла глотать. Она всегда держала под рукой носовой платок, чтобы стереть слюну, которая в такие моменты стекала с ее губ.

– Мама, мама, пожалуйста! – На этот раз Дженнифер взяла ее руку и почувствовала, как она напряжена. – Я все сделаю. Ты ведь знаешь, я никогда не вела себя, как Бренда Лопес.