После третьей рюмки она решила, что Барри — настоящий богач. Она подсела к нему поближе и не ошиблась — Барри сменил тему, опустившись на землю.

— Неужели у вас нет парня? — заинтересованно спросил он. — Вы такая красивая, просто не верится. Вы похожи на девочку, за которой я увивался в школьные годы. — Барри взял Пейтон за руку.

Она улыбнулась и, с опаской оглядевшись по сторонам, поцеловала его в пухлую щеку. Нет, он не был парнем ее мечты, но она бы не отказалась улечься с ним в койку. Придя к этой мысли, она всполошилась, вспомнив наставления Нелл — «но только не ложись с ним в постель, поспешишь — все испортишь». Действительно, торопиться не надо. Барри от нее без ума.

Из гостиницы Барри повез Пейтон в зубоврачебный кабинет, уступленный ему на вечер приятелем, где снял ей камни с зубов.

Барри занимался зубами Пейтон в течение года, раз в месяц приезжая в Бостон — чаще на семинар, конференцию или выставку, а иногда единственно для того, чтобы продолжить врачевание пациентки, которую принимал в зубоврачебном кабинете своего друга.

Ее зубы оказались запущенными. Помимо двух искусственных передних зубов, которые пришлось заменить, Барри пломбировал ей другие зубы, иногда удаляя нерв, а на некоторые, кривые или источенные, ставил коронки. Пейтон часами сидела в кресле, удивляясь, что может нравиться человеку, который ковыряется у нее во рту, вероятно, кишащему гнилостными бактериями.

Однако незавидные зубы его, видимо, не смущали, и он нередко, заглядывая ей в рот, говорил, казалось, на полном серьезе: «От вас веет жаром» или, варьируя фразу: — «Ваш жгучий взгляд не дает мне работать».

С открытым ртом, обычно набитым ватой, Пейтон ответить, естественно, не могла, и на том дело заканчивалось, предоставляя в дальнейшем повод для размышлений: искренен Барри или подшучивает над ней.

Однако, в конце концов, она поняла, что Барри относится к ней серьезно. Он нисколько не походил на тех легкомысленных, беспечных парней, которые, едва познакомившись с понравившейся девицей, пытаются стянуть с нее трусики в ближайших кустах. Придя к этой мысли, Пейтон сочла возможным приступить к решительным действиям, чтобы вынудить Барри наконец объясниться.

Однажды, выплюнув вату после пломбирования зуба, она усадила Барри на свое место и, расстегнув ему молнию на ширинке, взяла его пенис в рот, еще не отошедший от укола новокаина. Объяснения не случилось, но Барри, придя в экстаз, осыпал ее лицо страстными поцелуями, и Пейтон впервые в жизни почувствовала, что ее, возможно, любят по-настоящему.

Барри часто звонил ей (он жил в Чикаго), а когда не заставал ее дома (Пейтон иногда ходила в кино или встречалась в баре с Викторией), то всегда просил передать, чтобы она ему позвонила, как бы поздно ни возвратилась.

В этих случаях Нелл встречала ее словами:

— Звонил Барри. Просил тебя позвонить. Будь с ним поласковей, не упусти жениха.

Правда, фразы варьировались, но суть была одинакова.

Барри вел себя деликатно и никогда не допытывался, с кем она проводила время, хотя в его голосе и звучали тревожные нотки. Впрочем, через минуту он начинал рассказывать о себе, о своих планах на будущее, неизменно предвкушая быстрый успех.

Однажды он разоткровенничался:

— В любом бизнесе надо брать быка за рога, использовать новейшие технологии, идти в ногу со временем. Не всем такое дается. К примеру, взять моего отца. Сейчас у него куча денег, но он долгие годы проработал простым бухгалтером, корпя над своими бумагами по четырнадцать часов в день. А в каких условиях он работал! Я однажды был в его офисе — настоящая конура. Правда, он все же разбогател, видно, вложив накопленные по доллару, а то и по центу деньги в какой-то прибыльный бизнес. Но сколько лет на это ушло! Такая жизнь не по мне. У меня есть идеи, их надо только осуществить. — Барри говорил искренне, убедительно.

Нелл давно спала сладким сном, и потому Пейтон ответила не менее убедительно:

— А ты знаешь, чего сейчас хочется мне? Мне хочется, чтобы ты был рядом со мной и я могла бы взять в руку твой толстый пенис.

— Я хочу жениться на тебе, — сказал Барри, когда лечение Пейтон близилось к завершению, — но пока не делаю тебе предложения. Видишь ли, мои родители прочат мне в жены одну молоденькую еврейку, а если им что-то втемяшилось в голову, их с места не сдвинешь. Но я их уломаю, не сомневаюсь.

А вот Пейтон одолели сомнения. Вряд ли она понравится родителям Барри. Она из бедной семьи, недостаточно образованна, не блещет манерами. Хотя чем она хуже других? Но только вряд ли родители Барри знают, что нынешние девицы — и еврейки не исключение — нюхают кокаин, курят марихуану, увлекаются пирсингом, ложатся в постель сразу с несколькими парнями, занимаются лесбийской любовью, осаждают секс-магазины и готовы раздеться перед любой фотокамерой. Конечно, со временем, выйдя замуж, женщины оставляют былые пристрастия, вспоминая о них лишь в разговорах с подругами, вдали от детских ушей.

Предосудительные наклонности почти миновали Пейтон, и все же она искренне полагала, что родители Барри не примут ее как равную. Так и вышло. Выйдя замуж за Барри, она явственно ощутила, что его благопристойные рассудительные родители относятся к ней если не с явным пренебрежением, то уж точно со снисхождением, особенно Грейс, которую примиряла с непутевой невесткой лишь возможность учить ее уму-разуму, непрестанно одаривая советами.

Накануне свадьбы Белинда уступила ей свою ванную комнату. Помывшись, Пейтон стала убирать за собой. Вытирая запотевшее зеркало, она увидела в нем отраженные стрелки своих наручных часов. Подергиваясь, секундная стрелка шла вспять, и Пейтон вдруг пришла в голову мысль, что если каким-то волшебным образом перенестись в свое прошлое, то, верно, под ноги посыплются одна за другой прожитые минуты, круглые и колючие, как низвергающиеся крупинки песочных часов.

Задумавшись, Пейтон взяла бутылку с шампунем, чтобы поставить ее на место, но бутылка неожиданно выскользнула из рук и разбилась, выплеснув зеленоватую жидкость, которая растеклась языками по полу, распространяя запах бергамота и мускуса. Осколки поблескивали на кафеле, словно песчинки истекшего времени, словно прожитые минуты. Пейтон вздохнула. Если бы чудо и в самом деле произошло, она смогла бы беспристрастно взглянуть на себя из прошлого, ибо в ней было нечто такое, чего она до сих пор не могла постичь, хотя вроде бы ничем не отличалась от окружающих. Видно, Грейс права, сказав Барри, что у нее в душе какая-то червоточина.

Утром раздался стук в дверь. Сочтя, что явилась горничная, Пейтон крикнула «Зайдите попозже» и повернулась на другой бок. Стук повторился. Пейтон встала с кровати и, одернув ночную рубашку, с недовольным выражением на лице направилась к двери. На пороге стоял Сянь Жун.

— Я пришел извиниться, — мягко произнес он. — Вчера я поступил нетактично.

— Что вы, что вы. Из нас двоих о снисхождении могу просить только я. — Пейтон приветливо улыбнулась. — Навязчивость женщине не к лицу. Да вы входите. Мы можем быть просто друзьями.