— Это она-то? — уточнил Люц, разглядывая меня, как блоху под микроскопом.

Найт кивнул, я скуксилась.

— Нет, я пока жить хочу, — возмутилась ворона, — черви слишком искусное блюдо, чтобы доверить их…

Я упорно молчала, даже и не думая спорить, возражать и убеждать всех в своих кулинарных талантах.

— Тогда будем есть еще два дня эту гадость, — заключил Найт.

Все пригорюнились и снова принялись изучать мою скромную персону. Я себя чувствовала как бракованный (сильно) товар на базаре, перед которым стоит небогатый, но привередливый покупатель. Хотелось застрелиться.

— Ну, в конце концов, попытка не пытка.

— А меня тут никто спросить не хочет? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Даже если она приготовит что-нибудь несъедобное, всегда можно заставить ее попробовать первой, — с жаром отстаивал свою идею Найт.

— Я спрашиваю…

— А если будет сопротивляться? Все-таки боец, — сомневался Люц.

— А мы ее сковородкой по голове и…

— Чего?… — Но меня опять не выслушали.

— Не получится — реакция слишком быстрая, — просветил всех капитан.

— Я могу помочь! — внезапно вклинилась ворона, а я подавилась следующей фразой. — Представляете, она ни о чем не подозревает, вы отвлекаете ее внимание, а тут я с потолка ка-а-ак…

— Та-а-ак! — Меня все-таки заметили, а птичка зависла вверх ногами, пойманная за лапу. — Я! Готовить! Не! Буду! Повторить?

После этого внушительного монолога я демонстративно развернулась и пошла в свою каюту.

— А если мы заплатим? — вкрадчиво уточнили мне вслед.

— Сколько?

Короче, мы договорились. Хотя, стоит признаться, ломалась я долго и в итоге выторговала раза в полтора больше, чем предложили вначале. Ворона орала, что это грабеж, и скидываться отказывалась категорически. Но ее приструнили, отечески побили, и вот она уже сует в общую кучку пару помятых бумажек, рыдая и высмаркиваясь в последнюю. Блин.

— Итак! Первое: все вон отседова, пока я буду готовить, а то прибью и не замечу.

Народ спешно засобирался по делам, потому что я как раз рылась в ящике с ножами — некоторыми из них можно было играючи зарезать и динозавра.

Хмыкнув и вытащив ножик побольше, а также прихватив на всякий случай топор, я оскалилась в улыбке и резко повернулась, нюхая воздух и пытаясь определить, где хранится белково-углеводная гадость.

Ворона, сидящая на столе, тихо икнула и рухнула в обморок. Я недоуменно на нее посмотрела.

— Предлагаешь сегодня зажарить птицу? — Я неуверенно потыкала ее пальчиком.

В следующий момент на нем повисло злобное рычащее пернатое, вцепившееся клювом так, что я аж завизжала от неожиданности.

— Что случилось? — Народ мгновенно вернулся на кухню, чуть не затоптав нас с вороной. Осмотревшись и не обнаружив ничего криминального, меня все-таки вытащили из угла, куда случайно зажали, сняли с пальца подавившуюся им Кару и теперь терпеливо расспрашивали, кто же орал. Я молчала, так как объяснять, что боец команды испугался какой-то птички, не хотелось.

— Она меня зажарить пыталась! — наконец-то прокашлявшись, прохрипела ворона и обвиняюще ткнула в меня крылом.

Парни уставились сначала на нее, потом на меня… Найт облизнулся, а у Люца забурчало в животе.

Ворона в ужасе допетривала, что, собственно, никто не против.

— А-а-а!

— Так, ладно, все!

Подхватив ворону на руки и вытолкав экипаж обратно на мостик, я закрыла дверь и снова принялась искать белок, по пути объясняя Каре, что мы друзья. В итоге вой все же прекратился и меня даже простили. Ура.

— Есть, я нашла продукты!

— Угу, у нас, кстати, кроме этой кашки где-то были бананы, — сообщила Кара, снова сидя в центре стола и с интересом за мной наблюдая глазками-пуговками.

Я радостно улыбнулась. Точно, и как это я забыла! А где…

— Правый ящик сверху, второй шкаф от двери.

— Угу.

Бананы после детального и крайне критического осмотра были признаны протухше-вонючими. Я с вороной на всякий случай согласилась, но утилизировать покрытые плесенью останки не спешила.

— Странно, что они так испортились за такой короткий срок.

— А не фиг их хранить где ни попадя, — раздался голос из динамиков под потолком.

— Буря?

— Нет, Карлсон с крыши!

Я только вздохнула. Ну вот и еще один член команды, с которым предстоит налаживать отношения.

— Знаешь, это низко — портить еду из-за простой обиды.

— Что? Да ты!..

— А если не перестанешь вредничать — еще разок пройдусь по твоим микросхемам.

Длительное молчание, переходящее в гробовое.

— Кажись, договорились, — прошептала ворона, перевесившись через край чана с белком у моих ног и старательно его уплетая.

— Эй, ты что делаешь?!

Вот так и началась готовка. Кара старательно совалась мне под руку и интересовалась буквально всем, отошедший компьютер старательно язвил и прикалывался, плюнув на курс корабля и наблюдая только за мной, любимой. А я, сжав зубы и изредка вытирая пот со лба, магичила наш первый ужин после поломки синтезатора.

В голове, естественно, не было ни одного рецепта, зато бурлил энтузиазм и хотелось чего-нибудь сотворить. Раньше такое состояние называлось вдохновением, а теперь… гм, теперь за тебя все сделают машины, в том числе и книгу напишут, и фильм спроектируют за полсекунды, да еще и строго индивидуально. Так что гении и поэты отмерли как класс и стали попросту не нужны. Но я-то мутант! Тэ-экс, посмотрим.

Сначала я белок залила в воду и долго варила. Потом то, что получилось (комкастое серое месиво), загрузила в духовку и старательно прогрела. Но это еще не все! После этого белок был безжалостно зажарен на сковородке, смешан с углеводами и жирами, еще раз прожарен и окончательно увековечен на стенах огромной кастрюли, которую я откопала аж в подполе (небольшое пространство под полом, не более чем на трех человек в скрюченном состоянии). Отдирали состав от стенок мы вместе с вороной: она — клювом, я — топором. Звуки раздавались страшные, кто-то изредка скребся в дверь, но на мой крик: «У меня топор, и я нервничаю!» — все прекращалось, и мы могли спокойно работать дальше.

— Готово! — просияла ворона, перетаскивая на тарелки что-то твердое, серое и местами обугленное.

— Еще нет.

На меня вопросительно посмотрели.

— Чего-то не хватает.

— Пургена, — подсказал комп, — надо же им как-то потом это вывести, а то загнутся!