Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удовлетворённо погладив подбородок парализованной, мужчина поставил руки в бока, решивши облегчиться прямо на свою жену.
От звона в ушах тот замотал головой, ему казалось, словно назойливый комар, размером с дикого пса, кружит где-то над мужчиной. Стремительно усиливающийся звон, вскоре, стал отчётливее: это была цепь его пленницы, которая, в попытках спасти мать, ринулась на Слина и что было мочи, ударила его по голове тяжёлыми кандалами, раскроив затылок.
Первым делом, Розель бросилась к матери: освободила женщине рот и вызвала рвоту, чтобы избавить тело от яда. Поток жидкости, с затвердевшими комочками порошка вырвался наружу, окропив лежащего Слина.
Чтобы всасаться в кровь, препарату было достаточно нескольких секунд контакта со слизистой; женщина вновь окаменела.
Остолбеневшая Розель обратилась к отцу: тот лежал на полу, не в состоянии встать. Мужчина прикрывал рукой рану и жалобно скулил.
Утирая накатившие слёзы и плотно сжимая цепь, Розель встала над извивающимся от боли телом отца. Его штаны были наполовину спущены, сам он лежал на животе, пытаясь приподняться, однако с каждым ударом цепью он вновь падал, издавая нечеловеческие крики. Розель яростно била мужчину по спине своей массивной цепью, не чувствуя боли в ноге; слабость не одолевала её, а разум не ведал жалости в момент возмездия. Розель ударила отца по крайней мере двадцать раз, пока не почувствовала сильную тяжесть в руках и ногах: изнеможение и голод сказывались на её хрупком теле, что вскоре, рухнуло на пол.
Посчитав, что расправилась с ненавистным ей отцом, девушка едва доползла до матери, припав к затвердевшим рукам. Она легла на колени так, что бы ладони женщины пали Розель на ухо. Не прошло и нескольких мгновений, как девушка вскочила на ноги, всматриваясь в лицо матери — та пребывала во всё той же неподвижной позе, но сейчас не двигались даже её зрачки. Розель припала к рукам, но пульса не было, она стала трясти женщину, кричать, чтобы та посмотрела на неё, но глаза несчастной уже заплыли наверх.
В то же время Слин, кряхтя и извиваясь от боли перевернулся на спину. Он испустил пронзительный вопль и, вытирая разбитый нос, спускался правой рукой ниже живота, а левой тянулся к дочери, что была где-то у его ног.
Розель безучастно повернула голову, с минуту смотрела на отца, а затем повернулась к нему всем корпусом. В девушке больше не осталось эмоций, она не чувствовала ничего, всматриваясь в это жалкое подобие человека, которого когда-то называла отцом. Тот лежал в луже собственной крови, что лилась из ран на спине и голове, резво шерудя на месте спущенных штанов.
Всё тем же безучастным взглядом она следила за его рукой и глазами, что похотливо бегали по Розель с ног до головы. Глаза девушки были пусты, а лицо приобрело ужасающую мину, которой Слин никогда не видел.
— Вот так! Лучше иди к папочке, пока я не встал! — Его желтые зубы проглядывались сквозь струйки крови; он злобно скалился.
Розель приблизилась к Слину и неспешно присела над ним на корточки. Вся ненависть и вся боль, что в ней таились, сейчас вылились в безразличие к судьбе того, кто породил её на свет, того кто на протяжении всей жизни мучил как её саму, так и несчастную мать девушки.
— Я знаю, как тебя возбуждает насилие. — Она села ещё ниже, опустив руку ему между ног. — Но, что если мы немного поменяем правила? — Сверкнув злобой, она присела ещё ниже и тотчас Слин, который до того раскинул руки и приготовился получать то, что считал должным, внезапно замер.
— Я знаю, как тебе нравится боль. — Проготорила Розель, едва открывая рот. Она садилась всё ниже, пока не рухнула на Слина.
— Хватит, встань! — Теперь уже мужчина не мог пошевелиться.
— Что ты… Мы только начали, папа. — Нарочито невинно продолжила Розель. Она поднималась и вновь опускалась на Слина, пока тот истерически кричал, словно конечности его дробило молотом, а мышцы часть за частью отделялись от тела.
Так продолжалось с несколько минут. В моменте, Розель резко остановилась и что было мочи вновь рухнула на обездвиженное тело с застывшей миной ужаса на лице.
Казалось, идущая от самого сердца и, сформировавшаяся в груди, чёрная субстанция проглядывалась сквозь тонкую, белую кожу Розель. Мрачная жижа, будто имя собственный разум, постепенно спускалась от груди к животу, а оттуда — ниже, плавно перетекала на Слина. Чёрная жидкость, из наполненного горечью сердца, стремительно лилась в тело Слина. Боль, которая окутала мужчину, была не сравнима ни с чем, что тот когда-либо встречал в своей жизни.
Нечто, попавшее в тело Слина, последовательно разрасталось, впиваясь в ткани организма мужчины. Щупальцами поднявшись к животу, оттуда к груди, а затем и распространившись на всё тело, чёрная жидкость сжигала, казалось, клетку за клеткой этого израненного тела. Кровь, что медленно стекала на пол, сейчас лилась стремительным потоком: что-то внутри тела Слина пробралось к спине, и разорвало кожу ещё больше.
— Я уверена, что ты получаешь истинное удовольствие, как ты и хотел! — Тень пробиралась к шее, окутывая подбородок, губы, залазила в уши, посягая на белки глаз. Слин не мог больше кричать — кровь покинула его тело, образовав на полу широкую багровую лужу. На обескровленном, белом теле, заполнившая собой все вены и артерии, чёрная жидкость выделялась ещё отчётливее. Заполнив собой всё тело мужчины, жижа начала постепенно выходить из Слина: недвижимое тело затряслось, когда сам он был ещё жив; изо рта мужчины, разрывая уголки, вырывалось нечто, истинного чёрного цвета.
Розель привстала и проползла на четвереньках ближе к лицу Слина: существо, что вышло из неё, тотчас слилось с девушкой, впитавшись в кожу её лица.
Слин смотрел в торжествующие глаза своей дочери. Розель лихорадочно наблюдала, как тело ненавистного отца покидает жизнь и дождалась, когда тот испустит последний вздох.
Она оглядела залитый кровью труп со рваными ранами, после чего осмотрела свои руки: по ним энергично, с пальца на палец, затем на локоть и обратно сновали тени, — соседи были правы, она действительно оказалась волшебницей тьмы.
Розель перенесла мать на постель, на
