Иными словами, он выручил приятеля, сообразила тронутая Фредерика. Эта мысль была лишней. Чтобы прогнать ее, она сказала первую фразу, которая пришла в голову:

— Вы что, сделаны из денег?

Дамьен хмыкнул.

— Из плоти и крови, как каждый нормальный мужчина. — Он опустил руки и негромко добавил: — К сожалению…

Она густо покраснела, отвернулась и посмотрела в окно. Все прошло бы куда легче, не будь Дамьен таким хорошим человеком.

— Вы превращаете это в свидание, — пробормотала она.

— О нет! — живо возразил он. — Если бы это было свидание, мы разоделись бы в пух и прах и я угощал бы вас шампанским.

Смотреть на него не следовало, но все же она почему-то сделала это. Как будто не знала, что на Дамьене легкие брюки и рубашка-поло, а на ней самой джинсы, туфли без каблуков, вязаный свитер-кардиган и гладкая белая блузка.

— Вы так представляете себе свидание? — пробормотала она. — Нарядная одежда и шампанское?

— Если вас приглашают пообедать, потанцевать, сходить на концерт или в театр, то конечно. А что вы подразумеваете под свиданием?

— Мексиканские блюда и коктейли с водкой! — выпалила она.

Дамьен хмыкнул.

— Про коктейли можете забыть. Послушайте, я не хочу, чтобы меня бросали на пустой желудок.

— Никто вас не бросает, — парировала она. — Потому что между нами ничего не было.

Он пожал плечами.

— Тем не менее я чувствую, что вы хотите со мной расстаться.

— Вы не ошиблись.

Дамьен испустил вздох великомученика и сказал:

— Если так, то давайте пока поговорим о чем-нибудь другом. Пожалуйста.

— Все зависит от того, о чем вы хотите поговорить, — пробормотала она.

— Расскажите об Эме, — попросил он. — Это поможет мне понять что к чему.

Что ж, Дамьен имеет на это право… Фредерика вздохнула и повернулась к нему.

— Мальчика забрали у матери, пренебрегавшей своим родительским долгом, около года назад. Его отец не известен. Мать назвала шесть-семь мужчин, которые могли иметь к этому отношение. Троих сумели найти, но они отреклись от своих родительских прав. Бабушка Эме живет в доме для престарелых. Она даже не знает о внуке, потому что находится в старческом маразме. Насколько известно, других родственников у него не имеется.

— Бедный ребенок.

— Больше нет, — лаконично ответила она, заставив Дамьена улыбнуться.

— Да, больше нет. Теперь у него есть вы. Судя по всему, мальчик совершенно здоров.

— Практически да, — подтвердила Фредерика. — Удалось выяснить, что его биологическая мать во время беременности не пила и не принимала наркотики.

— Можно было и не спрашивать, — кивнул Дамьен. — Для этого Эме слишком умен и ловок.

— Нет, ее единственный порок — чрезмерная любвеобильность. Когда Эме мешал ее похождениям, она бросала мальчика, причем иногда на совершенно незнакомых людей, и он привык чувствовать себя ненужным и нелюбимым.

— Время лучший лекарь, — заверил ее Дамьен.

— Именно так говорит психолог-консультант.

— Ему можно верить. Этому мальчику требуются только время и вы.

— Эх, ваши бы слова да судье в уши, — шутливо проговорила она. — Слушание дела об усыновлении состоится через три месяца.

В этот момент лимузин затормозил у маленького неприметного ресторана, ютившегося на углу большой базарной площади.

— Никакой судья не сможет лишить вас права усыновить мальчика. — Дамьен открыл дверь, вышел и протянул ей руку.

Она положила ладонь на его руку и вышла. Дамьен захлопнул дверцу и повел Фредерику к ресторану. Машина отъехала.

Их усадили за угловой столик. Принесли чипсы и сальсу, и внезапно Фредди поняла, что умирает с голоду. Лучшей сальсы она не пробовала никогда в жизни.

— Замечательно, — сказала она, показав на блюдо с зеленым соусом.

— Угу. Они делают ее с авокадо и соком лайма. Если хотите, у меня есть рецепт. Правда, я кладу в свою сальсу больше перца.

— Значит, вы умеете готовить? — услышала Фредерика собственный голос.

— Не только умею, но и люблю это дело. А вы?

Она пожала плечами.

— Я? Я больше люблю есть, чем готовить. И если готовлю, то главным образом для Эме. — Об этом они уже говорили.

— Моя сестра изо всех сил пытается кормить Анри правильно, — сказал Дамьен, — но я думаю, что отношение детей к еде зависит от возраста. Вы не находите? Понимаете, мы любим то, что нам удобно. Например, я обожаю экспериментировать, но прекрасно помню, что в шестом классе не ел ничего, кроме картофельных чипсов, жареной картошки, консервированной ветчины и бобов с маленькими сосисками.

Фредерика засмеялась, сморщила нос и сказала:

— Класс!

— Нет, все это нравится мне до сих пор, — сказал Дамьен. — Но сейчас я предпочитаю другие блюда. Например, позавчера, — с удовольствием вспомнил он, — я ел грудинку на ребрышках под великолепным беарнским соусом, а вчера вечером жарил курицу с ананасом и спаржей.

— Курицу с ананасом? — повторила она.

— Замечательно. — Дамьен зажмурился и соединил большой и указательный пальцы. Этот вышедший из употребления жест означал высшую степень совершенства. — А не так давно, — продолжил он, — это были «прыгуны».

— Какие еще прыгуны?

— Горох и рис с сосисками, томатом и перцем чили. Кладется на кукурузную лепешку и украшается веточкой зелени. О Боже…

— Перестаньте! — засмеялась она. — Я и так проголодалась. Если вы продолжите в том же духе, я съем все чипсы.

Дамьен небрежно помахал рукой.

— На здоровье.

К счастью, официантка появилась еще до того, как Фредди успела выполнить свою угрозу. Молодая темноволосая женщина улыбнулась Дамьену как старому знакомому.

— Добрый вечер, месье Дамьен.

— Добрый вечер, Мария. Чем угостишь?

— Сегодня отличное энгиладас, — ответила она. — И салат из свежих креветок.

— Очень советую попробовать и то и другое, — сказал Дамьен Фредерике.

Она остановилась на энгиладасе, хотя в меню было написано, что это три огромных блинчика с рубленым мясом, чили, рисом, бобами, жареными овощами, салатом, томатом, тертым сыром и сметаной.

— Только принесите заодно коробку, — сказала Фредди официантке. — Мне ни за что столько не съесть.

— Раз так, принеси две, — велел Дамьен официантке. — А заодно графин вашего фирменного чая со льдом. Это безалкогольный напиток, — добавил он, обращаясь к Фредерике.