– Все хорошо, милая?

– Мам, мне не видно полностью твое лицо…

– Сейчас, подожди. – Она опускает экран. – Так лучше?

– Да, намного.

– Как ты там? Что это вообще за место? – спрашивает она, и я рассказываю ей все, что успело произойти. Маме надо было самой стать журналисткой. Она просит показать ей мой домик изнутри. Я устраиваю ей тур – кухня, гостиная, спальня.

– Красиво, – заключает она одобрительно.

– А я скучаю. И по тебе, и по Финну, – говорю я, возвращаясь к креслу. Раньше у меня тоже бывали поездки по работе, но они были с одной ночевкой, и Финн особо не переживал. Я впервые уехала после нашего разрыва с Гевином, причем так надолго.

Мама ушла на кухню, и я понимаю, что можно говорить свободно.

– Ты приедешь уже в пятницу. Живи спокойно, здесь все в порядке.

– Ты часто общаешься с Гевином?

– Мы говорим только о Финне. Мне кажется, он не хочет, чтобы я совала нос в его дела. – Она подавляет улыбку. Я знаю, что она больше ничего не скажет.

– Я стараюсь дать ему свободу, мам. Но терпение мое не вечно. Не знаю, что делать. А утром… – я понижаю голос, – мне кажется, я слышала женщину.

Мама делает недоуменное лицо.

– Что ты имеешь в виду? Что значит слышала женщину? Что она делала?

– Смеялась. Это было рано, до школы.

Она щурится.

– Слушай, Гевин не дурак, чтобы приводить на ночь женщину, если ты об этом, когда Финн дома. Прекрати психовать. Наверное, это было радио или телевизор. – Она улыбается, но голос у нее серьезный.

– Ты права, – соглашаюсь я. Разговор с мамой меня успокаивает. Она как-то умеет так делать. Первый раз ей это удалось еще давно, когда в двенадцать лет мне разбил сердце мальчик, в которого я была влюблена. Обозвал меня крысой.

Может, и правда радио… В любом случае, сейчас не время об этом думать.

…Ровно в семь я останавливаюсь на парковке около «Ворона». Дождя нет. Я в том же свободном свитере и джинсах, и в красивом, просохшем пальто. Вешаю на плечо сумку и захожу в паб. Вижу деревянные столики и удобные клетчатые диванчики, но сержанта Крауфорда нет. В углу пожилая пара, а на диванчиках болтают две женщины. Иду к бару и заказываю бокал белого вина и лимонад. Бармен немолод, но у него в носу пирсинг. Не успеваю расплатиться, как открывается дверь и вместе со струей свежего воздуха появляется сержант Крауфорд. Он чуть старше, чем на фото, высокий и подтянутый; волосы зачесаны назад, как будто в лицо ему дует сильный ветер. Он проводит по ним рукой.

При виде меня у него загораются глаза.

– Дженна?

– Да, все правильно. А вы, должно быть, сержант Крауфорд?

Сержант протягивает руку, чтобы поздороваться. От него приятно пахнет дождем и дымом.

– Пожалуйста, зовите меня Дейл. Очень рад познакомиться. Занимайте столик, я схвачу что-нибудь попить – и к вам.

Я выбираю столик в уголке, недалеко от окна, плюхаюсь на скамейку с подушками и облокачиваюсь на стену так, чтобы видеть входную дверь. Делаю два больших глотка. Дейл с пинтой пива в руках садится напротив меня. Ставит стакан на стол, скидывает черное пальто и остается в рубашке с криво повязанным галстуком.

– Дженна, я знаю от Бренды, что вы готовите подкаст…

– Да, так и есть. Для «Би-би-си саундс». – Я немного поясняю что к чему. – Я делаю это впервые, хотя репортером работаю больше пятнадцати лет.

– Бренда ведь сказала вам, что я недавно получил приказ заняться этим делом?

– Сказала. Мне интересно, почему. Появились новые данные?

Дейл выразительно поднимает одну бровь.

– По сути, нет. Так бывает. Дело окончательно не было закрыто, а с новой информацией… – Он машет рукой. – Не буду докучать вам всей этой бюрократией.

Затем делает большой глоток.

– Итак, они решили обратиться к специалисту по старым делам, – говорю я, улыбаясь.

Он хмыкает.

– Да нет. Прошло двадцать лет, надо посмотреть на все свежим взглядом и так далее…

Дейл скромный. Я прочитала о всех делах, которые он помог раскрыть, и некоторые из них требовали высокого мастерства.

– А вы сами из Стаффербери? – На самом деле я знаю ответ.

Дейл ставит стакан на столик.

– Ага. Отец мой до сих пор тут живет, в доме престарелых, хотя я с женой уехал отсюда какое-то время назад. С бывшей женой. – Он слегка краснеет. – Но недалеко. В Девайзис. Знаете такое место?

Я киваю.

– Я сюда захаживал подростком… – Дейл смотрит по сторонам. – Тут кое-что поменялось. Я как будто в прошлое нырнул.

Наверняка он знал пропавших девушек. Пытаюсь догадаться, сколько ему лет, но это непростая задача – седины в густых волосах нет, а на лице всего пара мелких морщин около глаз. Вполне может быть на несколько лет меня младше… Решаюсь задать вопрос.

– Да, я их немного знал, – сержант покашливает. – Я одного выпуска с Тамзин и Кэти.

Прикидываю, что он, наверное, на год старше меня. Удивительно!

– А Оливию и Салли?

Дейл, не отрываясь, смотрит на меню.

– Хм… да нет. Они учились на год младше.

Он берет меню с подставки в центре стола.

– Умираю от голода, практически не ел весь день… Вы не против, если я что-нибудь закажу? Вам взять поесть?

Когда об этом заходит разговор, я понимаю, что поесть не помешало бы.

Останавливаемся на пицце, и Дейл идет к бару, чтобы сделать заказ, настояв на том, что платит он. Когда сержант возвращается, я замечаю, что на нем бледно-голубые носки в маленьких белых пингвинчиках, а модные брюки от костюма коротковаты. Почему-то от этого я начинаю чувствовать себя спокойно, непринужденно.

Он садится за столик и с усмешкой говорит:

– Должны принести быстро.

– Вы говорили, – я облокачиваюсь на стену, жалея, что выбрала такое неудобное место, – что учились в школе вместе с Кэти и Тамзин.

– Да-да, верно. Но потом я учился в Эдинбурге, в университете, и они пропали, когда я был там.

Сижу, не выпуская из руки свой бокал.

– Мне хочется узнать кое-что поподробнее. Бренда лишь вскользь упомянула об этом…

– Конечно, давайте.

– Она сказала, что за Оливией следили в последние дни перед аварией. По ее мнению.

Дейл снимает ниточку с манжеты своей синей рубашки.

– Да, она сообщила полиции, что видела человека за рулем белого фургона. Полицейские опросили всех мужчин – владельцев таких машин – в этом районе, и ни один не подошел под ее описание. Тогда здесь шли строительные работы, это мог быть кто-то приезжий. Оливия