Шеппард размышлял недолго.

— Выруби его, — кратко приказал он.

— Кого? — растерялся Ди Чента.

— Шульце, конечно. Я нанесу им визит вместо него. Если бы на берегу было светлее, Шеппард увидел бы, как округлились глаза итальянца.

— Спятил, да? Тебя убьют!

— Да нет… Им нужна электроника, и им нужен Шульце. Он заложник… Если все пойдет плохо, обменяете его и контейнер на меня.

— Глупо, — уперся Ди Чента. — Это боевой корабль, Гарри. Представь численность команды и вооружение. Они нас в порошок сотрут.

— Это не обычный боевой корабль, Андреа. Тут что-то не так, и я выясню что… Эй, хватит дискутировать, он уплывает! Взять его, быстро!

Ди Ченте, Алваро и Меридес рванулись к отходящей от берега лодке. Короткая схватка завершилась тем, что Ремизов получил могучий удар по голове и обмяк. Алваро и Меридес вытащили его на пляж, поволокли к деревьям. За ними Ди Чента нес контейнер.

Шеппард снял пистолет с предохранителя.

— Ждите меня здесь до рассвета, — распорядился он. — Если я не вернусь, отвезите этого в укромное место и допросите, а там действуйте по обстановке.

Забравшись в лодку, Шеппард запустил мотор.

— Это безумие, Гарри, — прошептал Ди Чента ему вслед.

Лунная дорожка поблескивала на воде. Глеб Гордин застыл в ожидании, держась за леер. Расстояние мешало видеть происходящее на берегу, но ведь Ремизов просигналил условленным образом — значит, вот-вот появится его лодка. Да, вот она, приближается…

Нос надувной лодки ткнулся в прямоугольные блоки обшивки «Знамени Октября». Гордин наклонился, чтобы помочь Ремизову вскарабкаться наверх… И отпрянул.

Прибывший поднял голову, и Гордин различил чужие, незнакомые черты.

— Кто вы такой?! — инстинктивно воскликнул он по-русски.

Этот возглас во многом сориентировал Шеппарда.

— Охотно объясню вам, кто я такой, — ответил он тоже по-русски, — если вы поможете мне подняться на борт. Неудобно беседовать, когда тебя швыряет вверх и вниз. Да не волнуйтесь вы! Ваш человек жив и здоров, электроника при нем. Дайте же руку!

Поколебавшись, Гордин развернул штормтрап. Шеппард сноровисто забрался на палубу субмарины. Два матроса вытянули из воды надувную лодку.

— Пойдемте внутрь, — пригласил Шеппарда Гордин. — Нельзя долго оставаться на поверхности.

— Скрываетесь, да? — белозубо улыбнулся Шеппард, превосходно освоивший мимику и особенности эмоциональных реакций землян. — Так я и предполагал.

— Где наш человек?

— Всему свое время…

Когда Гордина увидели в сопровождении Шеппарда, его забросали вопросами. Он сказал, что сделает сообщение позже, скомандовал погружение и предложил Шеппарду пройти в кают-компанию.

— Итак? — спросил Гордин, едва закрылась дверь.

Шеппард мысленно обратился к хранилищам необъятной памяти Амма. Вмещавшая больше информации, чем любой из суперкомпьютеров близкого Будущего Земли, она могла подсказать ему наиболее удачную модель поведения сейчас. И он нашел эту модель; в дальнейшем оставалось только ее придерживаться.

— Коньяку бы хоть налили, — пробурчал Шеппард вполне благодушно. — Я замерз как собака…

С выражением не слишком глубокого сочувствия Гордин покосился на промокшую одежду Шеппарда и достал коньяк. Шеппард выпил, изображая удовольствие.

— Уже лучше, — заметил он.

— Послушайте, — начал злиться Гордин.

— Стоп! — Шеппард выставил обе ладони. — Сейчас вы кое-что поймете. Прежде всего представлюсь: Шаповалов Игорь Николаевич.

Он замолк, ожидая ответного представления. После паузы Гордин спохватился:

— Глеб Игнатьевич Гордин, командир… этой подводной лодки.

— Очень рад. — Шеппард подал руку, которую Гордин не пожал. — Ах вот как… Ну ладно, мы еще подружимся. А пока кратко разъясню положение. Ваш человек и его багаж захвачен моими… гм… помощниками. Вы можете получить и человека и груз, если захотите. В обмен — сущий пустяк: вашу историю от и до.

Гордин колебался, и Шеппард добавил:

— Я русский, но не из России, Глеб Игнатьевич. Родился в Америке, в эмигрантской семье, живу в Мексике. Довольно богат, и не исключено, что мы с вами пригодимся друг другу. Признайтесь, вы боитесь, что я из КГБ? Это не умно. Даже если и так, что вы теряете? Коль скоро вас засекло КГБ, вам в любом случае конец. Но допустите, что я говорю правду. Тогда я могу стать и вашим счастливым билетом…

— С чего вы взяли, будто я боюсь КГБ? — выигрывая время, произнес Гордин.

— — Два-три простейших логических вывода… Но излагать мои умозаключения — надо ли, важно ли это? Я не за тем прибыл. Решайтесь!

Гордин налил себе коньяку. Рука его не дрожала, но от Шеппарда не укрылось, как натянуты нервы командира. «Даже перетянуты, — подумал он, — будто струны плохо настроенного рояля. Вполне земное сравнение, кажется… Раса землян могла бы быть непобедимой, если бы не эта чрезмерная эмоциональность. Даже у лучших представителей. Разве что Проводник Тигг Илиари… Но он не совсем землянин». А ход мыслей Гордина был таким. Если спецслужбам далекой родины стало известно о том, что подводная лодка «Знамя Октября» не уничтожена, достанут так или иначе, а обо всем тому предшествовавшем они осведомлены не хуже самого Гордина. С другой стороны, без электроники Ремизова корабль мертв. Гордин при любом повороте ничего не потеряет, поговорив с этим Шаповаловым. Не потеряет, а вот приобрести может немало.

— Хорошо, — молвил Гордин. — Я согласен.

Он приступил к рассказу и не скрыл почти ничего, умолчав лишь о сути полученного от контр-адмирала задания и об Орлове.

— Теперь вы понимаете, почему мой корабль появился у берегов Мексики, — закончил Гордин.

Шеппард щелкнул пальцами. Этот уместный жест и последующие слова были подсказаны ему той же программой памяти.

— Это самая потрясающая история из всех, которые я когда-либо… Нет, это фантастика! Невидимая, несуществующая подводная лодка! Что вы намерены делать дальше, капитан?

Так как Гордин молчал, Шеппард продолжил:

— Неизвестно, когда вам удастся вернуться на родину. Может быть, очень нескоро, может быть, никогда. Но подводная лодка не вечна, без конца скитаться по океанам вы не в состоянии. Не говоря уже о том, что рано или поздно вас обязательно обнаружат, вам не выжить без надежной базы, без связи с берегом. Вам понадобится возобновлять запасы продовольствия, а в дальнейшем и ядерного горючего, производить текущий ремонт… Как вы мыслите себе все это? Снова будете промышлять грабежом? Простите, но это романтика. Станьте реалистом, Глеб Игнатьевич.