— Ты, брат, закусывай давай, — с облегчением перевёл дух Фраерман. Какая-то пещера, табу — всё это было далеко и неправда. — А то, знаешь, мистика твоя под водочку что-то не катит…

— Под водочку, может, действительно не катит, но вы бы, Матвей Иосифович, не отмахивались, — хмуро прогудел Наливайко. — Гесиод-то[56]в своей «Войне титанов» о чём пишет? О войне землян с богами-драконами. Об этом же сообщает и Библия, живописуя битву ратей Михаила Архангела с воинством Люцифера. А египетские мифы о противостоянии Осириса и чудовища Сета? А наш Добрыня свет Никитич с кем тягался? Со Змеем Горынычем… Да и Георгий, который Победоносец, не кого-нибудь пронзает копьём — опять Змея… В общем, кто говорит, что дыма без огня не бывает, тот никогда не разжигал костёр в мокром лесу… А, Олег Петрович? — обратился он к Краеву. — Что скажете?

Как легко решаются вселенские вопросы в отличный денёк, за вкусной свининой, сдобренной любовно приготовленными напитками… Ничто не препятствует свободному течению мыслей.

— Что скажу… — Краев сдержанно улыбнулся, кивнул и чокнулся с Наливайко. — Будем, Василий Петрович, здоровы… Что же касается дракона, согласен, с ними дело нечисто. Меня, понимаете, эта проблема тоже интересовала… Археологи говорят, что изображения дракона вдруг появляются около двенадцати тысяч лет назад, причём у всех народов одновременно. Уже интересно, так? У египтян, шумеров, китайцев, индийцев, ацтеков, майя, на Крайнем Севере, у австралийских аборигенов… Причём сразу становится в искусстве главным героем. С чего бы?

— А по Моим наблюдениям, тема драконов напрямую связана с темой великанов, — поддержал Наливайко. — То есть где одни, там обязательно ищи и других. Между прочим, в течение всей обозримой истории то тут, то там находили исполинские черепа и кости… Магеллан своими собственными глазами видел племя великанов на Огненной Земле. Араб Ибн Фадлан, который про варягов и руссов писал, общался с человеком шести метров роста, сидевшим в плену у хазарского царя. А библейские Рефаимы? Исполины, жившие ещё при Сауле с Давидом? Тот же Голиаф… Я уже не говорю про Мулдашева с его открытиями в Тибете. Вот скажите мне, кто-нибудь задумывался над русским выражением «семь пядей во лбу»? Неплохой такой лобик шириной около метра…

— Хорошая мишень, — кивнул прислушавшийся Песцов.

— Косая сажень в плечах, — продолжал Наливайко. — Голова как котёл, ладонь как лопата. Святогор и Микула Селянинович, макушкой достававший до небес…

— Причём кто-то из них, Вася, явно сотворил твою породу, — с улыбкой заметил Фраерман. — Осталось дождаться дракона…

Он хотел сказать что-то ещё, но замолк, не договорив, и вдруг сделался очень серьёзен. Он увидел Приблуду. Тот курил, стоя возле удобств, и, не приближаясь к столу, смотрел на Матвея Иосифовича очень многозначительным взглядом. Как видно, имел разговор, для чужих ушей вовсе не предназначенный…

— Момент, — извинился Фраерман. Встал и направился к туалету. — Ну, здорово, конспиратор хренов… Лучше места-то не нашёл?

Очень уважительно сказал, с дружеской интонацией. То, что Приблуда убил целый день в обществе комаров и не жравши, внушало уважение. Правду Мгиви сказал, кремень, редкостная порода. С таким хоть в бой, хоть в разведку, хоть на дело, хоть в групповой побег… Хоть с песней на этап. Не подведёт.

— Какие дела, такое и место, — буркнул Кондрат. Нахмурился и перешёл к деталям. — Значит, пахан, так… Фрицы что-то надыбали и копают холм у излучины реки на север отсюда. А режим у них такой, что люди нормальные там в пахоте, словно черти. Руль вон ихний по окрасу чистый вор, а наяривает лопатой, как последняя шкварота.[57]Однако главная засада в том, что там ещё и узкоплёночные шныряют. То ли мимоза, то ли лямло,[58]и, чует моё сердце, разборки с фрицами по полной у них ещё впереди… Оно нам надо? — Кондрат засопел, свёл брови и выдал, как записной пацифист: — Не надо, пахан! Ни в жилу, ни в кость, ни в масть, ни в пику, ни в тую…

Вот ведь до чего довела жизнь человека. Небось в молодости Кондрат частенько брался за нож, а бывало, что и за ступер — отточенный металлический прут. Оттого и заработал свой погремок, который многие теперь считали фамилией.[59]

— Да, оно нам не надо, — кивнул Фраерман. — Лады, корешок, рахмат. Ну что, пойдём хавать. Пиво, водочка, свинина и раки. Ешь не хочу!

И он кивнул в сторону закопчённой бочки с плавающими в бульоне красными членистоногими. Это не считая хитиновой баррикады, аккуратно сложенной на брезенте.

— Пиво… — встрепенулся Кондрат и с чувством выполненного долга устремился к столу. — Привет честной компании! Налейте голодающему Поволжья…

Бьянка с Варенцовой между тем давно уже перестали думать о талиях — закусывали от души. Они не снисходили в своём разговоре до таких мелочей, как исполины, драконы, египетские Божества и Большой Взрыв. Их волновало действительно насущное: мода, здоровье, прекрасное, мужики, чувства, физиология, режимы, диеты. В этом плане суровая полковница и куртизанка обнаружили одна в другой родственные души.

— Ах, ты только представь… — качала головой Бьянка, и волнующие воспоминания туманили её взгляд. — Я была в короткой эпоксиде,[60]без мастодетона,[61]в изящных, почти не существующих сандалиях из кожи антилопы. На голове у меня была диадема вот с такими, ей-богу не вру, бриллиантами. Хотя, по правде говоря, египетская сетка[62]мне нравится куда больше. Она такая сексуальная. И тогда Хатшепсут…

— С вот такими бриллиантами? Ну, мать, ты даёшь. — Варенцова грозила ей пальцем и потягивала вино. — Насчет сетки не знаю, а чулки в крупную сетку этой твоей Хатшепсут точно пригодились бы. Особенно чёрные. Особенно если с мини, при декольте и на каблуках…

Оксана давно выучилась пить, практически не пьянея. Вот и теперь её сознание как бы раздвоилось. С одной стороны, ей было по-настоящему хорошо: выздоровевший Олег, тёплая атмосфера, милые люди… Ну и что, что плюющие на закон… Другая же половина сознания, как всегда практичная и трезвая, даже не шептала — орала в оба уха: «Да делай же что-нибудь, дура! Делай немедленно! Тебя, дезертиршу, с собаками будут искать! Всей псарней! Таких, как ты, система в свободный полёт не очень-то отпускает. Сцапают — пикнуть не успеешь! И бороться бессмысленно, на то она и система. А раз так, значит, нужно валить, причём не откладывая. Вот только куда? Ни денег, ни документов, ни связей, ни завалященького олигарха в друзьях. Вообще никого, кроме Краева с Тишкой…»