— Нам всей жизни не хватит, чтобы я смог тебе продемонстрировать все свои таланты.

— Дай угадаю. Раздутое самомнение — один из них? — мне становится так смешно от его прямолинейности. Этот человек может скрывать свои мысли или всегда говорит только то, что думает?

Усмехнувшись, Брайан переворачивает нас обоих, укладывая меня на спину, а сам остаётся лежать на боку, нависая надо мной. Его взгляд останавливается на моём животе. Футболка, в которую я успела переодеться после сёрфинга, слегка задралась, оголяя тонкую полоску кожи. Парень бережно поддевает эластичную ткань и начинает её медленно тянуть вверх, останавливаясь у самой груди. Не прерываю его. Молча наблюдаю за процессом, полностью доверившись его рукам.

По идее, мне должно быть стыдно, ведь мы лежим на общественном пляже, пусть и за импровизированным забором в виде моего арендованного сёрфборда, но рядом с Брайаном я теряю всякий стыд, полностью отдаваясь своим чувствам. Видимо, я заразилась этим от него.

Тёплая ладонь ложится на мой живот и начинает ласкать его, вырисовывая пальцами причудливые круги. От этих движений я вся покрываюсь мелкими мурашками, разбегающимися врассыпную от эпицентра его касаний. Мышцы живота то сокращаются, то расслабляются, будто сами не понимают, хозяйская это рука или всё же чужая. Судя по полуприкрытым векам, Брайан и сам кайфует от своих действий, склоняясь всё ближе и ближе к моему телу. В какой-то момент он сокращает расстояние настолько, что его губы уже прижимаются к впадинке под рёбрами. Он оставляет на моей коже неторопливые хаотичные поцелуи, словно смакует и хочет продлить свои собственные ощущения.

Волна жара пробегает через всю меня от макушки до кончиков пальцев ног, особенно когда его ладонь смещается к боковой поверхности моих бёдер. Я уже не вижу того шутливого парня. Передо мной — взрослый мужчина со взглядом, полным серьёзных намерений. Внезапно Брайан резко отрывается от созерцания своего волнующего массажа, смотрит мне в глаза пару мгновений, а потом со вздохом кладёт свою голову мне на живот и, глядя куда-то вдаль, произносит уверенным тоном:

— Я люблю тебя, Колючка.

ГЛАВА 1 °C

ЧИСТОГО ЛИСТА

Брайан

Через две недели Рождество, а значит — и наш с Кэсси день рождения. Я ещё никогда в своей жизни не расставался с кучей денег с таким удовольствием, но мне ужасно хотелось поразить её подарком. К нему я подошёл основательно и со всей ответственностью.

— Брайан, на что похожа любовь? — задаёт мне вопрос кудрявая мелочь, которую я взял в свои помощники.

Помимо основного подарка мне нужен был и «реквизит», поэтому не обошлось без женского участия в лице Глории.

— На радугу, — усмехаюсь, укладывая пакеты с покупками в багажник, в надежде, что такой ответ удовлетворит её любопытство.

— Такая же красочная? — мечтательно возводя глаза к небу, предполагает моя наивная сестрёнка.

— Такая же внезапная. А вообще, не рановато ли ты задаёшь такие вопросы?

— Я уже взрослая! — убеждает меня, задрав подбородок. — Между прочим, я уже целовалась!

Захлопываю дверь своей машины, так и не успев сесть за руль. Смотрю на хулиганистые глаза своей сестры, поглядывающие на меня поверх крыши Тойоты, и задаюсь вопросом, когда она успела так быстро вырасти? Глория тоже стоит, не шевелясь, по-видимому, в ожидании моей реакции.

— Не взасос. Но это ведь тоже считается? — зачем-то добавляет она.

— Садись давай, взрослая, — улыбаюсь ей в ответ, решая не развивать тему. Надеюсь, мама занималась с ней половым воспитанием, иначе… А что иначе? Не могу же я охранять её вечно.

Приехав домой, первым делом несусь к себе в комнату. Нужно успеть спрятать все покупки, чтобы Кэсси не раскусила меня раньше времени. Она должна скоро прийти, чтобы позаниматься со мной. Правда, с недавних пор мы поменялись ролями: теперь я подтягиваю её по математике. Ещё один странный пунктик в её жизненных планах: получить высшие баллы по всем предметам несмотря на то, что математика ей по факту не пригодится. Она хочет стать учителем иностранного языка или переводчиком.

Поднявшись на второй этаж, практически нос к носу сталкиваюсь с хмурым отцом. Он стоит возле моей двери, скрестив руки, в одной из которых держит знакомый свёрток. Чёрт… Как он его нашёл? И почему он так рано вернулся с работы?

— Поговорим? — Мы оба знаем, что такая постановка вопроса не подразумевает отказа.

Вздыхаю и, молча мотнув головой в сторону своей комнаты, приглашаю его войти. Он заходит вслед за мной и терпеливо ждёт, пока я складываю пакеты в шкаф. Обернувшись, вижу, как папа сосредоточенно рассматривает стену с моими грамотами и дипломами за участие во всевозможных проектах, благодаря которым я и оказался в элитной школе «Монтгомери». Тот свёрток уже лежит на моём столе. Встаю рядом с отцом, не зная, с чего начать. Я впервые задумался о том, что боюсь его подвести и не оправдать ожиданий.

— Пап, прозвучит банально, но это не то, что ты думаешь.

— Откуда ты знаешь, о чём я думаю?

— Это не мой пистолет, — сразу отвечаю, чтобы не ходить вокруг да около.

— И чей же? — Не меняя положения, он поворачивает ко мне голову.

Я уже догнал отца по росту, поэтому сейчас у меня нет такого чувства, будто он давит на меня или считает нужным показать мою никчёмность. Наоборот, меня удивляет спокойствие в его взгляде и что-то ещё… Доброжелательность? Доверие?

— Помнишь моё подпорченное лицо несколько недель назад?

Он кивает, слегка сводя брови к переносице.

— Я вам соврал. Это не было неудачным спаррингом. В тот вечер мне порезали шины, и я пошёл домой пешком. В аллее недалеко от парковки меня уже поджидала шайка. Не знаю, что они хотели, но приставленный к виску пистолет вряд ли кого-то настроит на романтический лад, — нервно ухмыляюсь, вспоминая тот день.

— И ты отобрал его?

— Не совсем. Я выбил его из руки того, кто меня держал, а потом стал отбиваться. Как видишь, удачно. Жив-здоров. Правда, эти ублюдки успели вычистить мои карманы.

— А пистолет зачем подобрал? Надо было звонить в полицию, Брайан!

— На нём мои отпечатки.

— И?

— Они украли мой телефон! Не с чего было звонить, — начинаю злиться, потому что не хочу втягивать отца в эти тёмные дела. — Но, даже если бы мог, я всё равно не позвонил бы. Уверен, у этих людей и в полиции есть свои люди.

— Кто это мог сделать? У тебя есть недоброжелатели? — Папа разворачивается и, внимательно вглядываясь в мои глаза, берёт меня обеими руками за плечи. — Сын, разве ты не понимаешь, что тебя