class="v">Две (золотая с серебряной) справа и слева стояли,

Хитрой работы искусного бога Ифеста, собаки —

Стражами дому любезного Зевсу царя Алкиноя;

Были бессмертны они и с течением лет не старели.

Стены кругом обегая, во внутренность шли от порога

Лавки богатой работы...

Был за широким двором четырехдесятинный, богатый

Сад, обведенный отвсюду высокой оградой: росло там

Много дерев плодоносных, ветвистых, широковершинных...

Два там источника были, — один обтекал, извиваясь,

Сад, а другой перед самым порогом царева жилища

Светлой струею бежал, и граждане в нем черпали воду.

Так изобильно богами был дом одарен Алкиноев!..

Вокруг внутреннего двора, посередине которого помещался очаг, шли ряды спален — на одной стороне для мужчин, на другой — для женщин. Далее дворы скота, конюшни, сараи для колесниц, кладовые мельницы, ванны, помещения для рабов и рабынь, кухни. Комнаты второго этажа были, вероятно, невелики, и, судя по «Одиссее», можно сказать, что там располагались только кладовые и спальни для прислужниц. В подвалах хранилось вино и драгоценные сосуды.

Самые ткани и предметы роскоши были доведены до замечательной степени совершенства.

Не менее изящны и тонки по работе были фиалы. Гомер рассказывает про один кубок:

Окрест гвоздями златыми покрытый; на нем рукояток

Было четыре высоких, и две голубицы на каждой

Будто клевали, златые; и был внутри двоедонный.

Тяжкий сей кубок иной нелегко приподнял бы с трапезы,

Полный вином...

(«Илиада», рапсодия XI, 632).

Роскошь распространялась и на колесницы. В «Илиаде» упоминается о том, что с боков колесницы были

гнутые круги

Медных колес осьмиспичных, на оси железной ходящих;

Ободы их золотые...

Медные шины положены плотные, диво для взора!

Ступицы их серебром, округленные, окрест сияли;

Кузов блестящими пышно сребром и златом ремнями

Был прикреплен, и на нем возвышались дугою две скобы...

Светильники иногда стояли на постаменте из статуй или кариатид. У царя Алкиноя были

на высоких подножиях лики златые

Отроков: светочи в их пламенели руках, озаряя

Ночью палату и царских гостей на пирах многославных...

Не менее блистательно было вооружение. Серебряные поножи, медные латы, огромные щиты, шлемы с конской гривой, копья, стрелы, секиры — все это блистало чудесной работой, на которой отражался вкус нации. В «Илиаде» есть описание удивительного щита Ахиллеса, исполненного, вероятно, необычайно детально.

Описание настолько картинно, так ясно выражает всю сложность чеканки, что его мы приводим почти целиком. Щит был закован в белый, блестящий тройной обод, состоял из пяти листов и был весь в изображениях. Художник создал на нем —

землю, и небо, и море,

Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц,

Все прекрасные звезды, какими венчается небо...

Там же два града представил он ясноречивых народов.

В первом, прекрасно устроенном, браки и пиршества зрелись.

Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске,

Брачных песней при кликах, по стогнам градским провожают.

Юноши хорами в плясках кружатся; меж них раздаются

Лир и свирелей веселые звуки; почтенные жены

Смотрят на них и дивуются, стоя на крыльцах воротных.

Далее, много народа толпится на торжище; шумный

Спор там поднялся: спорили два человека о пене,

Мзде за убийство; и клялся один, объявляя народу,

Будто он все заплатил, а другой отрекался в приеме.

Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить.

Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый;

Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские

Молча на тесаных камнях сидят средь священного круга,

Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосных,

С ними встают и один за другим свой суд произносят...

Город другой облежали две сильные рати народов, —

Страшно сверкая оружием. Рати двояко грозили:

«Или разрушить, иль граждане с ними должны разделиться

Всеми богатствами, сколько цветущий их град заключает...»

Сделал на нем и широкое поле, тучную пашню,

Рыхлый, три раза распаханный пар; на нем землепашцы

Гонят яремных волов, и назад и вперед обращаясь;

И всегда (как обратно к концу приближаются нивы)

Каждому в руки им кубок вина, веселящего сердце,

Муж подает; и они, по своим полосам обращаясь,

Вновь поспешают дойти до конца глубобраздного пара...

Далее, выделал поле с высокими нивами; жатву

Жали наемники, острыми в дланях серпами сверкая;

Здесь полосой беспрерывною падают горсти густые...

Сделал на нем, отягченный гроздием, сад виноградный,

Весь золотой, лишь одни виноградные кисти чернелись;

И стоял он на сребряных, рядом стоящих подпорах.

Около саду и ров темно-синий, и белую стену

Вывел из олова; к саду одна пролегала тропина,

Коей носильщики ходят, когда виноград собирают.

Там и девицы и юноши, с детской веселостью сердца,

Сладостный плод носили в прекрасно плетенных корзинах.

В круге их отрок прекрасный по звонкорокочущей лире

Сладко бряцал, припевая прекрасно под льняные струны

Голосом нежным; они ж вокруг него, пляшучи стройно,

С пеньем и с криком и с топотом ног в хороводе несутся.

Там же и стадо представил волов, воздымающих роги:

Он их из злата одних, а других из олова сделал.

С ревом волы, из оград вырывался, мчатся на паству,

К шумной реке, к камышу густому по влажному брегу...

Следом за стадом и пастыря идут, четыре, златые,

И за ними следуют девять псов быстроногих.

Два густогривых льва на передних волов нападают,

Тяжко мычащего ловят быка — и ужасно ревет он,

Львами влекомый, — и псы на защиту и юноши мчатся...

Далее сделал роскошную паству Гефест знаменитый:

В тихой долине прелестной несчетных овец среброрунных.

Там же Гефест знаменитый извил хоровод разновидный:

Юноши тут и цветущие девы, желанные многим,

Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками...

Купа селян окружает пленительный хор и сердечно

Им восхищается; два среди круга их головоходы,

Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине.

Там и ужасную силу представил реки-океана.

Коим под верхним он ободом щит окружил велелепый.

Очевидно, все эти