Юноша снял с крючка пластмассовую фляжку и засунул нож за пояс. И саларикийка, и Горди с круглыми от удивления глазами следили за его приготовлениями.

Он выскользнул из машины, пробрался между двумя огромными шипами, потом остановился, прислушиваясь и принюхиваясь. То, что он собирался искать, не должно было находиться слишком далеко. Риз обогнул один из двух защищавших машину скалистых выступов и вступил в сумрачный серо-зеленый мир джунглей, его ботинки проваливались на несколько дюймов в мягкую землю.

Промелькнуло какое-то призрачное существо с такими бледными, почти совершенно прозрачными крыльями, что никто из терранцев-биологов до сих пор не смог определить, к какому классу его отнести: к птицам или невероятных размеров насекомым. Риз застыл как статуя, следя за его полетом. И облегченно расслабился, когда этот крылатый призрак уселся на растение лукообразной формы, обвивавшее, как виноградная лоза, крепкий ствол шиповика.

Это должен быть шиповик, печально подумал Риз, оценивая на глаз расстояние между землей и вьющейся лозой. К счастью, это дерево было уже старым, и поэтому между темными фиолетовыми шипами оставались приличные просветы. Он вполне может пробраться там, хотя наверняка это окажется не таким уж простым делом. Зажав зубами лезвие ножа и засунув флягу под рубашку, Риз осторожно взялся пальцами за эти устрашающие шипы и подтягивал себя наверх, пока не ухватился одной рукой за лозу совсем рядом с луковкой.

Вблизи стало ясно, что это растение не было частью лозы, а паразитировало на нем, проникнув в ствол корнями. Луковица имела шарообразную форму и фантастической формы листву фиолетового цвета, чем-то напоминающую волосы, которые росли в нижней его части. Среди листьев показалось крылатое призрачное существо и тут же в панике упорхнуло. Риз одной рукой сделал ножом надрез сбоку луковицы. Фиолетовые волоски приподнялись, обхватывая его запястье. Но юноша не обращал на это никакого внимания, зная, что у него выработан иммунитет к яду, который те впрыскивали ему под кожу.

Снова зажав нож зубами, Риз крепко прижал горлышко фляги к дыре, проделанной им в луковице, изо всех сил вдавливая емкость в мякоть плода. Тот сплющился под этим давлением, фиолетовые нити бессильно поникли вокруг пустой оболочки, а жидкость, которая до этого содержалась внутри шара, вытекла во флягу. Риз спрыгнул на землю — теперь у него был порядочный запас питья.

Назад он возвращался ползком, ногами вперед, чтобы веткой стирать за собой следы, оставленные раньше его ботинками. К счастью, мягкая земля легко поддавалась усилиям юноши. И вот он снова в роллере, где его с нетерпением ожидали дети. Напоив их, он задумался, а есть ли у саларикийки иммунитет. Горди не угрожала опасность заболеть от местных вирусов, как и от укусов большинства насекомых. Но были ли этому маленькому инопланетному существу сделаны хоть какие-то прививки, или, может, у них осуществляется некий генетический контроль? Ему оставалось только надеяться, что он был прав.

Саларикийка охотно выпила сок, и он снова попробовал поговорить с ней на основном. Однако девочка вновь ничего не ответила, хотя и внимательно вслушивалась в его слова. Риз даже подумал, что если саларикийка и понимает, что он говорит, возможно, она просто не в состоянии разговаривать на обычном межзвездном языке.

Но теперь она позволила юноше исследовать свою раненую руку. Кровотечение остановилось, и рана казалась чистой. Когда же терранец попытался залепить ее пластырем, она резко покачала головой и вырвалась, снова принявшись методично лизать рану языком. Риз догадался, что в их племени принято таким образом лечить раны. И лучше не вмешиваться, тем более что то, что применяет один народ, не всегда подходит другому.

— Почему мы остаемся здесь, Риз? — требовательно спросил Горди. — Если мама и папа ждут нас в коптере в горах, я хочу немедленно отправиться туда!

— До наступления темноты нам никуда нельзя отправляться, — ответил Риз, призывая на помощь все свое терпение. Провести в тесной машине оставшуюся часть дня будет нелегким делом как для Горди, так, наверное, и для ребенка-саларикийца. Но они не могут рисковать и покинуть безопасное убежище. Насколько можно быть откровенным с мальчиком? Отец Риза всегда вел себя с ним как со взрослым, но ведь он работал в Службе Разведки.

Когда умерла его мать, Риз был чуть старше, чем сейчас Горди, но уже успел пожить в двух поселениях на недавно открытых планетах. Как бы то ни было, Риз продолжал сопровождать своего отца во всевозможных путешествиях, пока ему не исполнилось двенадцать лет и он не поступил в Академию.

Специализация в семьях технических работников достигла такой степени, когда дети обречены были заниматься тем же делом, что и их родители. Вот почему Риз больше всего страдал от щемящей тоски, когда доктор Нейпер забрал его из Академии и попытался сделать из него простого колониста. Он не мог согласиться с питаемым дядюшкой Мило отвращением к основным положениям Службы Разведки. Как раз поэтому он никогда не признает, что открытие Службой Разведки новых планет ведет лишь к увеличению колониального гнета Империи и увековечивает то, что доктор Нейпер и его товарищи считают пагубным аспектом галактической экспансии Терры.

Но Горди был из семьи поселенцев и относительно менее крепок и меньше подготовлен к подобным событиям. Достаточно ли легко мальчик отходит от неприятных переживаний, или все же воспоминания будут долго мучить его, даже если им удастся спастись?

— Если мы отправимся прямо сейчас, то кроки могут заметить нас, — попытался Риз объяснить положение дел.

— Ты не должен называть их кронами, — наставительно поправил его Горди. — Это оскорбительное прозвище.

Оскорбительное прозвище! Да, верно, так считали в поселке. Риз нетерпеливо нахмурил брови. Как же ему захотелось, чтобы административные главы поселений оказались бы рядом с ним и увидели все, что произошло здесь всего три-четыре часа назад. Конечно, никто — у кого в голове имеется хотя бы крупица здравого смысла — не станет намеренно оскорблять никакую другую разумную инопланетную расу. Но в поселениях проводилась идеологическая обработка и господствовала доктрина, отметающая прочь присущую людям осторожность при появлении неизвестных факторов, согласно которой небольшим грехом считалось изучение любых побуждений и поступков туземцев. Риз предполагал, что то, что произошло здесь, политики смогут как-то объяснить и оправдать, чтобы успокоить всех, но только не погибших, — погибших мучительной смертью.

— Хорошо, туземцы, — согласился Риз. — Горди, это очень важно: туземцы больше не любят нас. Если они нас увидят, то убьют.

— Именно это и говорил Патрульный по коммуникатору?

— Вот именно, — подтвердил Риз.

— Я хочу к маме и папе! — Горди упрямо сжал губы, но теперь они дрожали.

— Послушай, их нет здесь! — в отчаянии воскликнул Риз. Он понимал, что сегодняшний день стал для мальчика днем потрясений и уже просто тот факт, что они до сих пор живы, многое значит. Хотя, молча поправил он себя, Горди просто еще не в состоянии осознать это.