Задумавшись, я сказал себе: обязательно отыщу Ефимию, обязательно увижу маленькую Пашу. А зачем? Просто так, чтобы убедиться, что являюсь отцом этого ребенка. Ну и что? Узнаешь, убедишься — и что дальше? Найду дорогу в Кынкыз, увижу Ефимию, узнаю, что Паша — моя дочь, может быть, сама Ефимия не станет скрывать и скажет мне правду. А что потом? В эту минуту я не знал, да, признаться, и не желал знать, что будет потом и что дальше. Меня так тянуло на этот Кынкыз, который, как мне удалось узнать, по-русски означает: «солнечная девушка», мне так хотелось увидеть Ефимию и трехлетнюю Пашу, что не поехать к ним я не мог. Да к тому же именно сейчас выпал удобный случай, второго такого не будет. У меня есть машина и есть Олег, отличный знаток дорог и проселков, вдоль и поперек пересекший все Ставрополье, — такой водитель непременно довезет до Кынкыза. Мне бы только посмотреть в глаза Ефимии и Паше, и по одному их взгляду я узнал бы, чья это девочка — моя или Александра. Мне почему-то казалось, что Кынкыз стоит где-то на краю земли и что когда я отыщу его, то там, на хуторе «солнечной девушки», в моей жизни образуется какая-то новая черта или граница…

Но где же он, Кынкыз? В каком приволье затерялся? Как к нему добраться? У кого я ни спрашивал, никто такого хутора не знал. Возможно, Кынкыза вообще не существует на земле? Возможно, Кынкыз — это фантазия Ефимии? Все одно, есть Кынкыз на земле или его нет, а Ефимию надо отыскать непременно. Она-то где-то живет, она-то не фантазия, а реальность. Допустим, нет хутора Кынкыза, но есть же Ефимия. Но как ее отыскать? Я же ничего о ней не знаю: где, в каком районе она живет с мужем? Не знаю даже фамилии Александра, ее мужа.

Кто-то осторожно постучал в дверь. Это был Олег. Лицо у него помятое, заспанное, глаза скучные, припухшие. Он подсел к столу, посмотрел на меня и сказал:

— У тебя дверь плохо прикрыта. Смотрю — сочится полоска света. Чего это, думаю, ему не спится?

— Сам-то бодрствуешь?

— Эх, беда! — Он махнул рукой и тяжело вздохнул. — То ж я, а не ты. Я уже одурел от сна. Там, в Беловцах, пока ты беседовал с Овчарниковым, сколько я проспал, теперь еще и тут дрыхаю. Я же уснул днем, когда ты отправился к Караченцеву. Сколько ты пробыл у Караченцева? Когда от него вернулся — не знаю. Все спал, и как спал! Как мертвый, честное слово! С трудом проснулся, гляжу — темно. Зажег свет, посмотрел на часы — половила второго ночи. Вот и хожу зараз как очумелый, аж заболел от пересыпания. Голова разваливается, в висках стучит, как с похмелья. Очень противно на душе, когда переспишь. Выходит, организм человека ничего лишнего не принимает — ни еды, ни пития, ни дажеть сна. Все лишнее ему вредно. За что я не люблю свое шоферство? Вот за то самое, что приходится спать до одурения. Вожу по селам какого-нибудь командировочного, вот как зараз тебя. Он, как и ты, занимается своим делом, встречается, беседует с людьми, а я ставлю «газик» под дерево в холодке, ложусь на заднее сиденье и задаю храпака в обе ноздри. Через такое пересыпание сам себе становлюсь противным. Миша, может, поедем? Ночью-то хорошо ехать. Махнем, а?

— Куда же ехать?

— Да куда-нибудь. Что, разве мало дорог?

— Поедем завтра.

— Что же мне делать до завтра?

— Иди ложись и спи.

— Отоспался я, по самое некуда. Под, самую завязку.

— Олег, опять хочу просить тебя об одном важном одолжении.

— Я готов. Что надо изделать?

Я поближе подсел к Олегу, положил ему руку на плечо.

— Снова моя речь о хуторе Кынкыз. Завтра нам надо побывать на этом хуторе. Сможем?

— Почему не сможем? Сможем, — тем же сонным, с хрипотцой, голосом ответил Олег. — Только где же таковский хуторок находится?

— В том-то и вся штука, что я не знаю, где. И ты мне помоги. В этом суть моей к тебе просьбы.

— Кынкыз? — Олег задумался, пожевал губами. — Я уже говорил, что такого чудно́го названия и не слыхал. Как же его отыскать? Надо подумать, поразмыслить.

— У меня есть такое предложение. Утром я пойду к Суходреву. Надо проведать Артема Ивановича. Ты же в это время сходи в исполком. Там наверняка знают, где находится Кынкыз. Обязаны знать.

— Верно, обязаны, — согласился Олег. — А ежели не знают? Ежели, допустим, Кынкыз находится не в ихнем районе?

— Тогда попроси у них карту края и сам хорошенько ее посмотри.

— Михаил, а нельзя нам не ехать в тот Кынкыз? — спросил Олег, ладонями растирая заспанное лицо. — Ить по самому названию видно, что хуторок-то паршивый. Чего ради туда ехать?

— Пойми, Олег, мне непременно надо побывать в Кынкызе.

— Задание редакции?

— Нет, не задание. Надо, и все. По личному делу.

— И что ты там позабыл, на том Кынкызе? Удивляюсь.

— Тянет меня туда какая-то сила.

— Что же это за сила такая? И совладать с нею нельзя?

— Не могу. Послушай, Олег, ты веришь в предчувствия?

— В такие штуковины не верю. А что?

— А вот я верю. Мне кажется, я словно бы предчувствую, что там, в Кынкызе, меня что-то ждет, и не побывать там я не могу. А что ждет? Я не знаю. Прошу тебя: пока я буду у Суходрева, разузнай адрес этого хутора. Может, он где-то рядом.

— Разузнать-то все можно, почему же нельзя разузнать, — тем же сонным, невеселым голосом говорил Олег, вставая и собираясь уходить. — Могу дажеть