Франции, будучи признан королем за малолетнего Карла Простого. Теперь еще раз Париж, Рим и Ахен соединились под одной властью. Вся монархия Карла Великого снова у Каролингов. Только Бургундия не вошла в состав этого королевства, так как Бозо, родственник Каролингов по женской линии, провозгласил себя королем Арелатского королевства (от названия главного города Arles, Arelate).8 Карл пригласил новых подданных, западных франков, помочь ему прогнать норманнов из Лотарингии. Предприятие это не удалось вследствие храброго отпора норманнов, засевших в Левене, и вместо того, чтобы помочь Франции, Карл Толстый навлек на себя новое нашествие. Норманны объявили, что франки сами не исполняют условий договора, заключенного Карломаном, соединившись против них с Карлом Толстым, и снова вторглись в Нейстрию. Интересным эпизодом нового нашествия является осада Парижа норманнами в 885 году. Об этом втором нашествии норманнов на Париж мы можем узнать подробно, так как помимо современных событию хроник есть отдельное сочинение, посвященное этому эпизоду и сообщающее много подробностей. Это сочинение Аббона, не только современника, но и участника событий, аббата монастыря Святого Германа. Он очень близко знал деятелей Франции, боровшихся с норманнами, и описывал то, что видел сам. Однако большим недостатком этого труда является темный и тяжелый язык, так что можно повторить выражение Фримана про него, что он написал «на вавилонском наречии вместо латинского».9 Аббон любил употреблять греческие слова; кроме того, он вздумал писать гекзаметром. Он сам чувствовал, что не все его поймут, поэтому присоединил к своей книге нечто вроде словаря.

Аббон, как очевидец, сообщает много интересных подробностей. Сочинение он задумал в форме художественной поэмы. Начинается оно с похвалы городу Парижу, который прежде назывался Лютеция, Lutetia Parisiorum; со временем собственное кельтское название исчезло и осталось только Parisii, то есть название народа – паризиев. Автор впадает в естественное преувеличение, представляя Париж как один из мировых городов. Из его описания видно, что центр Парижа находился на острове между берегами Сены, в Cité. Старый римский город – город Юлиана, расположен на левом берегу Сены; название его Quartier Latin.10 Водопроводы, дворец сохраняют память римской эпохи. С предместьем остров связан двумя мостами. Далее Аббон сообщает краткую характеристику главных действующих лиц. На первом плане у него Одон, граф Парижский, сын Роберта Сильного, потом брат его Роберт. Затем следует, епископ Парижский – Гаузлинг (Гозлен), который отличался военным талантом. Епископы приходили во главе военных сил, как и, наоборот, светские лица (Роберт Сильный) становились аббатами монастырей, получая с них доходы. Также и Эбол (Ebolus), аббат Сен-Жерменского монастыря, более всего знаком Аббону, так как Аббон был там монахом. Военные подвиги своего аббата наш писатель описывает с особенной любовью; например, он пишет, что аббат с такой силой метал стрелы, что мог пронзить сразу семь датчан.

На правом берегу Сены, где центр Парижа, был в данное время замок Châtelet. Норманны явились на лодках и судах (из устья Сены) в числе 30 тысяч человек. Они надеялись захватить Châtelet. Несмотря на неоднократные попытки, штурм норманнов был неудачен. Тут распоряжался Гаузлинг. Он и граф Одон ночью закончили строить укрепления. Норманны перешли к правильной осаде острова. Мосты с острова на обе стороны преграждали путь; укрепления, воздвигнутые по ту и другую сторону, не давали возможности идти далее. Несмотря, однако, на то, что язычники-варвары владели большим знанием военного искусства, дело затянулось, так как все усилия норманнов были парализованы Одоном и епископом. Сам епископ с осени 885 года до зимы делал приготовления. Вдруг, посреди приготовлений, в феврале 886 года поднялась вода и разрушила меньший мост, который соединял Cité с левым берегом, вследствие чего была прервана связь между жителями собственно города (Cité) и укреплениями. Поддержки из города уже быть не могло; норманны направили свои действия на это укрепление. Осажденные могли быть только зрителями того, что там делалось, и помогать лишь молитвами. Укрепление на южном берегу было взято. Теперь норманны легко могли достигнуть цели: овладеть городом и идти дальше по реке. Епископ усомнился, что можно далее обороняться, и начал переговоры о выкупе. Однако он вскоре умер от утомления и горя. Теперь выступает на первый план Одон, сын Роберта Сильного. Он сумел пробудить энергию парижан, действуя своими речами, ибо обладал даром красноречия. Одон вышел из Парижа, успел пробраться к Карлу Толстому, объяснил ему безвыходное положение Парижа. Затем, с трудом пробившись через неприятельский отряд, преграждавший ему путь, Одон, к великому ликованию народа, вернулся в осажденный город. Осада не была снята, город храбро защищался, но долго это не могло продолжаться вследствие истощения у горожан всех запасов.

Наконец на просьбы города о помощи откликнулся император. Он двинулся из Италии к своей столице; начало действий, однако, было неудачно. Предводителем передового отряда был маркграф Генрих, человек, на которого с надеждой устремились взоры осажденных. Но он оказался жертвой хитрости норманнов. Отправившись на рекогносцировку, маркграф попал с лошадью в ров, вырытый неприятелем и покрытый травой. Тут же норманны выскочили из засады и отрубили ему голову. Это одна из хитростей, которые часто использовали норманны и о которых много говорится в сагах. Известно также сожжение города голубями – хитрость, упомянутая и в нашей летописи.11

Наконец осенью 886 года подоспел и сам Карл Толстый с ополчением, состоявшим из вассалов, но не нашел более удобного средства освободить Париж, чем выкуп. Собрав деньги, необходимые для выкупа, с населения (Heriband), он заплатил требуемую сумму. Кроме того, норманны получили разрешение зимовать в Бургундии. Договор показался всем до того постыдным, что Одон и парижане отказались исполнить его условия и, когда норманны хотели пройти в Бургундию, жители не пропустили их.12 В 887 году совершился всем известный факт – свержение с престола Карла Толстого. Все были недовольны его правлением, так что против короля поднялось общее восстание вассалов. Он был низложен без особенного труда и скоро умер от апоплексического удара. В Германии королем был провозглашен Арнульф, незаконный сын Карломана, внук Людовика Немецкого, и некоторое время эта ветвь там правила. А во Франции, во вновь образовавшемся центре Париже, королем был провозглашен Одон Парижский (888). Одона можно назвать первым французским королем (в отличие от Каролингов немецких), хотя с некоторыми оговорками. Одон не был основателем непрерывной династии, и целое столетие еще длилась борьба между Каролингским и Робертинским домом – до 987 года, года провозглашения королем Гуго Капета. Мы не будем исследовать этот факт в подробностях, но это нельзя объяснить так, как объясняет Тьерри. Он говорит, что здесь выдвигается