Т. В. Бендас (2000) выявила две разновидности лидерства – маскулинное и фемининное. Маскулинная модель подчиняется принципу долженствования: те, кто ей следует (это, как правило, маскулинные мужчины, но могут быть и женщины с аналогичными чертами), считают своим долгом бороться за лидерство. В присутствии женщин конкуренция мужчин за лидерство обостряется, так как статус лидера повышает его сексуальную привлекательность. Женщины-лидеры, демонстрирующие такую модель поведения, подражают мужскому лидерскому стилю – доминантному, ассертивному, агрессивному, но при этом их сексуальная привлекательность снижается.

Фемининная модель лидерства исходит из принципа комплементарности (дополнительности): фемининные женщины и мужчины занимают лидерскую позицию лишь в условиях вакуума лидерства, когда отсутствует претендент, «пригодный» для лидерской роли (т. е. обладающий маскулинными чертами). При этом фемининные женщины опасаются, что выполнение ими этой роли уменьшит их сексуальную привлекательность или даже приведет к утрате ими женственности.

24.1. Извечный спор: биологическое или социальное?

От чего различия в способностях, мотивах, поведении мужчин и женщин зависят больше – от биологических или социальных факторов? Еще в начале XX в. В. М. Хвостов (1905, 1911, 1914), проанализировав суждения о социальной роли половых различий, пришел к выводу, что, с одной стороны, неверно абсолютизировать роль анатомо-физиологических различий мужчин и женщин и определять ими место и положение человека в обществе, а с другой стороны, столь же неверно отрицать роль этих различий и объяснять реальное неравенство мужчин и женщин лишь историческими условиями, предполагая, что с изменением последних исчезнет и проблема полового неравенства. Хвостов считал, что истина находится посредине: основной причиной выполняемых мужчинами и женщинами ролей выступают духовные и психические различия мужчин и женщин, вырастающие в общественных условиях на основе природных анатомо-физиологических различий.

Между тем в последние десятилетия в связи с развитием феминизма все больший приоритет отдается социально-историческим условиям в формировании половых различий.

По этому поводу Бабетт Франсиз (2003) пишет: «В течение десятилетия либеральный феминизм сменился на более радикальный “гендерный феминизм”, который, опираясь на марсксистскую идеологию, требовал упразднения не только экономических классов, но полов как классов, т. е. требовал упразднения разделения на мужчин и женщин. Отсюда и возникла подмена слова “пол” на “гендер”… Согласно [гендерным исследованиям], мужчина / женщина, маскулинность / фемининность – это не более чем культурные конструкты, а убежденность людей в том, что гетеросексуальность – “естественная” форма проявления полового инстинкта, – еще один пример социального конструирования “биологического”» (с. 35–36). И далее: «Меня продолжает беспокоить убеждение феминистов в том, что человеческая природа – податливый материал и что социум может лепить из детей все что угодно. Я сама мать четверых девочек и четверых мальчиков и по своему опыту знаю, что девочки и мальчики различаются и вряд ли будут играть в политические корректные, несексистские игрушки. У нас в семье однажды чуть не разразился кризис, когда мой сын оторвал голову кукле старшей сестры: он просто хотел посмотреть, как кукла сделана» (с. 37). [38]

Представителями феминизма ставятся под сомнение даже доказанные различия в возможностях мужчин и женщин. До недавнего времени, например, считалось твердо установленным, что различия мужчин и женщин по пространственному воображению, математическим способностям и вербальному интеллекту не зависят от факторов среды и воспитания, однако с 1980-х гг. появились работы, в которых утверждается, что даже по этим параметрам биологически предопределенных различий не наблюдается (Hyde J., Jinn M., 1988; Jinn M., Peterson A., 1985, и др.). Проанализировав 1600 исследований, проведенных за 7 лет в отношении выявления психологических половых различий, Е. Маккоби и К. Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1974) пришли к выводу, что в большинстве психических функций нет врожденных различий между мужчинами и женщинами, те же различия, которые имеются у маленьких детей, недостаточны, чтобы обосновать неравенство половых социальных ролей.

По этому поводу И. Эйбл-Эйбесфельдт (1982) пишет: «Отрицать наличие врожденных различий между мужчиной и женщиной очень модно, это отвечает стремлению человека освободиться от всех ограничений, избавиться от своего биологического наследия. Но свобода не достигается путем игнорирования истины» (с. 11).

Д. В. Колесов и Н. Б. Сельверова (1978) также пишут: «Некоторые авторы утверждают, что половых различий в склонностях, интересах, поведении мужчин и женщин нет, или же, в той мере, в какой они все же допускают возможность существования различий, последние считаются результатом неодинакового воспитания (Врохно К., 1969). Однако это неверно по существу и к тому же нелогично, так как тогда пришлось бы признать, что принятые различия в характере воспитания мальчиков и девочек не имеют под собой реального обоснования и взялись как бы сами по себе. Различия в поведении мальчиков и девочек доступны внимательному наблюдению уже в первые дни после рождения. В дальнейшем они становятся все более яркими и отчетливыми; постепенно выявляются различия в склонностях, объекте подражания и т. д. Отрицание всего этого можно объяснить недостаточной наблюдательностью, малым опытом, а порой и предубеждением» (с. 26).

Бабетт Френсиз приводит случай с мальчиком, у которого в младенчестве был поврежден пенис и который впоследствии воспитывался как девочка. Так Брюс превратился в Бренду. «Девочка» не показывала никаких признаков фемининности, наоборот, демонстрировала все признаки маскулинного поведения, включая грубые, подвижные и силовые игры, и стоя мочилась в туалете. У нее не получалось завязать дружбу с одноклассницами, она плохо училась и не отличалась примерным поведением. Несмотря на это, курировавший Бренду доктор Джон Мани доказывал в публикациях и выступлениях в 1950-х гг., что задуманный им эксперимент идет успешно. Это тут же было взято на вооружение феминистским движением, которое стало рассматривать данный случай как доказательство приоритета воспитания над биологией. «Кейт Миллет в своем безусловно феминистском произведении “Сексуальные политики” цитирует работы Дж. Мани в качестве научного подтверждения того, что различия между мужчинами и женщинами отражают не биологические закономерности, а ожидания и предрассудки общества» (Франсиз Б., с. 41). В 11 лет Бренда стала раздаваться в плечах, у нее начали расти мускулы, ее шея и бицепсы укрупнились, а голос стал ломаться. Она противилась употреблению таблеток эстрогена, которые должны были увеличить ее грудь, и категорически не хотела идти на плановую операцию по дальнейшему формированию вагины. В дальнейшем Бренда настойчиво убеждала эндокринолога и психиатра, что не хочет быть девочкой. Наконец, было решено открыть Бренде правду о том, что она была мальчиком. Когда это произошло, она сказала: «Неожиданно я поняла, почему я страдала. Я не была какой-то извращенкой, я не была сумасшедшей». К 15 годам ребенок вернул свою первоначальную половую идентичность, были назначены инъекции тестостерона, проведены операции по удалению грудей и восстановлению пениса. В 1990 г. Дэвид (таково было его новое имя) женился.