что СИМ способна читать лишь слабые коды без перешифровки, хотя тут же отметил, что был крайне поражен вскрытием югославского кода с двойной перешифровкой, требовавшим длительной и кропотливой работы.

Миссия Феннера не привела к длительному улучшению взаимодействия. Немцы были обеспокоены недостаточной секретностью итальянцев и полагали, что их шифры и коды легко поддаются вскрытию. Это убеждение основывалось на том, что они сами с 1920-х годов читали дипломатическую и военную переписку Рима, а в начале 1941 года абвер добыл в Турции свидетельства того, что это же делают и британцы. Специальный курьер из “Ши” предупредил СИМ об опасности и указал на слабые мест их шифрсистем, но его визит остался без последствий. Все это только укрепляло возникшую подозрительность и распространилось теперь и на взаимоотношения СИС и “Службы Б”. С осени 1941 года радиоразведчики кригсмарине убирали из направляемых в Рим сообщений дешифровальные материалы и ограничивались лишь анализом перехвата, так же поступали и немцы. В декабре 1942 года Феннер вновь появился в СИМ с сообщением о слабости итальянских шифров и категорическим требованием заменить их на разработанные немцами системы. Ему предстояла весьма деликатная задача, поскольку итальянцы могли задать вопрос, откуда немцы знают о степени стойкости их систем и не читают ли они переписку своего главного союзника? Но в СИМ об этом, как ни странно, не подумали, а просто решили, что “Ши” пытается перевести их закрытую связь в доступный для себя режим. В результате миссия Феннера сорвалась, что означало фактическое окончание сотрудничества двух стран в области радиоразведки.

Начало войны с некогда дружественным Италии Советским Союзом также привело к недоразумениям во взаимоотношениях с рейхом, но уже на высшем уровне. Гитлер надеялся на помощь итальянских войск в Северной Африке, где их участие в боях против англичан было крайне важным. Однако Муссолини настоял на отправке дивизий на Восточный фронт, поскольку по непонятной причине был абсолютно убежден в их подавляющем превосходстве над Красной Армией. Дуче вновь хотел пожать плоды победы, к которым Гитлер явно не подпустил бы его без оказания военной помощи. Отношения между союзниками портились все больше, и Муссолини с немалой долей злорадства наблюдал за проблемами, с которыми фюрер сталкивался на Востоке. Дуче по-прежнему не исключал возможности принципиального ухудшения отношений с Берлином и до 1942 года продолжал возводить укрепления на границе с Германией. Несмотря на недовольство Гитлера, в июле 1941 года на Восточный фронт отправились первые итальянские войска в составе наиболее боеготовых и оснащенных механизированных дивизий “Пасубио” и “Торино” и подвижной дивизии “Чезаре”. Эти части имели двухполковой состав и скорее соответствовали не дивизиям, а бригадам. Позднее в СССР прибыли еще три дивизии альпийского корпуса “Тридентина”, “Юлия” и “Кунеенсе”, три армейские дивизии “Равенна”, “Коссерия” и “Сфорцеска”, дивизия неполного состава “Винченца” для охраны тылов и 4 бригады Добровольческой милиции национальной безопасности. Муссолини вновь просчитался, и отправленные на Восточный фронт войска потеряли 60 % офицерского и 43 % рядового состава, что практически лишило их боеспособности и нанесло сильный удар по позициям фашистского режима в стране.

Разведывательные службы противников Италии до 1943 года практически не достигли в стране никаких успехов. Жесткий контрразведывательный режим почти исключал внедрение нелегалов, а операции диверсионных или разведывательных групп наталкивались на непреодолимые сложности. “Трудности в Италии усугублялись ненасытным любопытством итальянцев. Фраза “займись собственными делами” на итальянском языке немыслима. Любой мог попасть под поток вопросов о его личности, его родных, его прошлом, его будущем, состоянии его здоровья, обуви, души. Воспользоваться общественным транспортом означало подвергнуться тщательному общественному изучению и расспросам. Если кто-либо шел пешком, то редко представлялась возможность — и менее всего в середине зимы, когда в горах лежал глубокий снег — избежать всех деревень, и в деревнях днем дети начинали задавать вопросы; если они не получали удовлетворительных ответов, то звали взрослых. Ночами поднимали тревогу собаки, и тогда фашистская полиция отправлялась посмотреть, кто это гуляет”[203]. Приведенная цитата относится к беженцам из плена, но в полной мере применима и к диверсионно-разведывательным группам, для которых обстановка в Италии была еще более неблагоприятной. Приобретение опоры в оппозиционных кругах было весьма проблематичной задачей, поскольку обнародованное требование безоговорочной капитуляции Германии и Италии не оставляло надежды для каких-либо группировок в правительстве занять руководящие посты после достижения договоренности с противником. Попытки МИ-6 и СОЕ набрать агентуру на территории Соединенных Штатов закончились полным провалом и привели к глубокому разочарованию. Итальянские эмигранты охотно завербовывались и получали денежное вознаграждение, но их энтузиазм немедленно пропадал, как только речь заходила о необходимости отправляться на задания. Вскоре британцы поняли, что все эти “агенты” в действительности стремятся лишь максимально обобрать их, не выполняя своих обязательств даже в минимальном объеме. Единственный итальянец, действительно заброшенный с десантно-диверсионной группой в северную Италию в феврале 1941 года в качестве проводника, был схвачен и казнен. В результате до лета 1943 года ни одна из разведок западных союзников не сумела организовать и провести в стране ни одной операции.

Советский Союз до 1941 года имел возможность вести разведку в Италии с легальных позиций. Как уже указывалось, эта деятельность была свернута после истории с провалом нелегального резидента М. М. Аксельрода (“Ост”), связника которого Гертруду Шильдбах (“Ли”) выдал Игнатий Рейсс. После этого личный состав обеих загранточек внешней разведки срочно эвакуировался, что нарушило связи не только с агентом “Дункан” (Франческо Константини), но и с другими источниками, в том числе занимавшими выгодные разведывательные позиции. Один из них был завербован в ближайшем личном окружении Муссолини, другой, работавший на центральном почтамте Рима, обеспечивал перехват дипломатической переписки посольства и военного атташе Японии. После отъезда в Москву “легального” резидента НКВД СССР Д. Г. Федичкина вся агентура была законсервирована, а от планов создания двух новых нелегальных точек в Риме и Милане с каналами связи на Турцию отказались. Внешняя разведка не проводила операций в Италии до 1940 года, когда в связи с уменьшением напряженности и облегчением контрразведывательной обстановки “легальная” резидентура возобновила свое существование. В ней работали три оперативных сотрудника, сумевшие восстановить связь с половиной законсервированных агентов. Наибольших успехов они добились по линиям политической и научно-технической разведки, однако в 1941 году посольство СССР закрылось, и оперативная работа в Италии была прекращена вплоть до появления там советской военной миссии в 1944 году.

В 1941 году в системе итальянских спецслужб произошли изменения. СИМ перешла в подчинение к верховному командованию, и армия (сухопутные войска) осталась без собственных оперативных органов, поэтому 1 ноября 1941 года была образована Служба армейской разведки