— Смотри, Эли. — Джеймс указал на густые зеленые насаждения вдоль берега. — В прошлый раз этого не было.

— Да, они учли свои ошибки, — усмехнулась Галка. — Молодцы. Сообразили устроить скрытые береговые батареи. Но ведь и мы не стоим на месте… Орудия к бою! По моей команде — залп с правого борта! Линкорам сигнал «Делай, как я»!

И «Гардарика» преспокойно направилась вперед, точно следуя пиратской логике: мол, если форт разрушен, можно спокойно подходить, высаживаться и грабить. Но испанцам на этот раз встретились неправильные пираты. С флагмана открыли огонь первыми, ориентируясь на свежие посадки и почти невидимый дымок от тлевших фитилей… Залп «Гардарики» огорошил испанцев и наверняка нанес им некий ущерб. Но стрельба «на глазок» по закрытой позиции — это вам не бастионы бомбить. Громыхнули тяжелые пушки, в красно-белый корпус пиратского флагмана врезались ядра. Словом, противники обменялись равноценными любезностями. Но испанцы при этом выдали свое местоположение, и следовавшие за «Гардарикой» «Сварог» с «Перуном» буквально сровняли эти батареи с землей. А «Амазонка», «Вермандуа» и «Акула», прошедшие ближе к берегу, еще добавили картечью… Одним словом, пираты практически беспрепятственно стали на якорь и приготовились высадить десант на берег.

— Что-то я не вижу сигнала от береговой команды, — буркнула Галка, когда шлюпки уже были заполнены готовыми к бою пиратами. — Ага! Вот он!

В небо, где-то за пределами стен Сан-Хуана, взвилась сигнальная ракета. Разорвалась. За ней другая, третья… Нечто наподобие фейерверка. Это было первое экспериментальное изделие Мартина — маленькая ракета на пироксилиновом порохе. С парусника запускать себе дороже, может и пожар ненароком вызвать. А вот на суше… Словом, несколько таких вот ракет означали, что сухопутные отряды, скрытно высаженные на берег еще ночью, успешно перекрыли все выходы из города. И корабли подошли вовремя: если бы не угроза высадки пиратского десанта прямо на набережную Сан-Хуана, комендант наверняка бы направил все силы на прорыв сухопутной блокады. А теперь придется драться на два фронта, причем с пиратами, настроенными весьма решительно. После Картахены и захвата Санто-Доминго не считаться с этой силой было просто глупо.

В общем, не прошло и получаса, как на берег высадились первые пиратские отряды. Естественно, испанцы не сидели сложа руки, и встретили их как полагается. Но это были действительно не те пираты, с которыми они привыкли драться — беспредельщики, имевшие слабое понятие о воинской дисциплине. Испанцам пришлось вступить в бой с настоящей армией, не уступавшей регулярным армиям Европы, а кое в чем их превосходившей. Солдаты, выстроившиеся, как тогда было принято, шеренгой для ружейного залпа, были практически мгновенно уничтожены огнем французских буканьеров, привыкших стрелять с лодок, с ходу, из-за любого укрытия. Прочие испанцы были вынуждены под градом пуль отступать к баррикадам, наспех сооруженным из чего попало — мешков с мукой, мебели, вытащенной из окрестных домов, телег… Пушек на этих баррикадах, как в Панаме, установить не успели, но испанцы тоже умели неплохо стрелять. И, пока не высадились гренадеры, французы устроили с ними состязание в меткости. Ну а с появлением гренадеров, притащивших бутылки с «адским ромом», вообще стало очень весело. И жарко.

А еще через час Сан-Хуан был захвачен полностью.

9

Если бы взглядом можно было испепелять или обращать в камень, Галке сейчас пришлось бы несладко. Но увы, дон Франсиско Хименес, комендант порта, не был в родстве ни с одним василиском или, на худой конец, с какой-нибудь горгоной Медузой. Но его праведный гнев Галка оценила по достоинству.

— Вы посмели снова явиться сюда, сеньора разбойница! — пыхтел испанец. — После всего, что совершили здесь!

— А что я совершила, дон Франсиско? — искренне удивилась Галка. — Украла два линкора и немножко постреляла по вашей крепости. По сравнению с тем, что вытворял Морган, я вела себя вполне прилично.

— Прилично? — Дон Франсиско задохнулся от возмущения. — Вы, отнявшая Эспаньолу у испанской короны и продолжающая причинять нам колоссальные убытки?..

— Не злитесь, дон Франсиско, — примирительным тоном сказала пиратка. — Я не забыла вашего гостеприимства и ничего не буду иметь против, если вы с вашим семейством и имуществом покинете город.

— Я не покину город!

— Вы покинете город, — с нажимом проговорила Галка. — Но не ранее четырнадцатого числа. В противном случае я уже не смогу ничего вам гарантировать… Надеюсь, я ясно выразилась?

Выдав испанцу пропуск на четырнадцатое августа и разрешение вывезти свое имущество (а много ли увезешь в одной карете и одной телеге?), Галка принялась за старое. То есть собрала в здании кабильдо богатых жителей Сан-Хуана и пообещала, что ни один из них не покинет город, пока не сдаст определенную сумму, составлявшую — по прикидкам ее осведомителей — не менее двух третей имущества каждого из собравшихся здесь уважаемых сеньоров. А поскольку она явилась сюда не как пиратка, а как французский адмирал и вице-губернатор, то в планах у нее числится уничтожение военной базы противника. Коей и является сей прекрасный город. Да, ей будет очень жаль его сжигать, но увы, на войне как на войне, и о выкупе за город даже и речи быть не может. Но казну мы на всякий случай реквизируем, хотя бы в качестве репараций победившей стороне. Так что будьте добры, сеньоры, сдавайте золото и ценности согласно списку… Испанцы возмущались, умоляли, угрожали — все напрасно. Эта дама была непреклонна. Каждого из сеньоров провожала до дома команда пиратов во главе с офицером, выписывалась бумажка, где была указана выплаченная сумма, и сеньор тут же получал пропуск на выезд из города. Датированный все тем же четырнадцатым августа. То есть до упомянутой даты — сиди и не дергайся. Разоруженный гарнизон заперли в казармах и заявили, что раньше означенного числа их из города тоже не выпустят. Благо, продовольствия хватит на всех и надолго. Мол, хозяйственный у вас алькальд, скажите ему спасибо. Так что четыре полных дня — начиная с раннего утра десятого августа и заканчивая поздним вечером тринадцатого — пираты беспрепятственно избавляли богатеньких испанцев от излишков золота. А утром четырнадцатого Галка приказала всем испанцам убираться из города, разрешив прихватить с собой оставшееся имущество и продовольствия сколько смогут увезти.

— Зачем? — поинтересовался Причард, временно исполнявший обязанности коменданта захваченного города. В самом деле, неплохой конец для пиратской карьеры. — Взять, что можно, на борта, а остальное сжечь к черту. Пусть поголодают.

— А как ты думаешь, надолго ли задержится испанская эскадра в городе, где нечего есть? — усмехнулась Галка.

— Вот ты про что… Ну-ну, — хмыкнул Причард. — Валяй, девочка. Пусть тебе Бог поможет.

— Нам, Причард, — уточнила Галка.

Англичанин ничего не сказал в ответ. Но и промолчать он умел так красноречиво, что слов не требовалось.

Патрули, как следует прочесав город на предмет оставшегося добра и испанцев, дали сигнал. Корабли вышли из бухты и стали на якорь на внешнем рейде. Береговые команды прошлись по опустевшим богатым домам на предмет стащить, что еще можно, вытолкали в шею самых нерасторопных горожан, а затем за дело взялись гренадеры. Зажигательного состава в этот рейд взяли предостаточно и теперь не жалели его, поджигая город. Первыми запылали все те же богатые дома. От них пожар перекинулся на торговые ряды, затем ветер перенес искры на трущобы. И напоследок были подожжены портовые склады со стратегическими товарами — древесиной, парусиной, смолой, пенькой, порохом и боеприпасами. Вернее, с тем, что осталось от испанских запасов после того, как их слегка приватизировали захватчики. Занялось так, что поджигатели едва успели унести ноги.