— Быстрее, быстрее!

Менелай толкал меня в спину широкой, как лопата, ладонью. Другую руку он отставил в сторону — с нее стекала кровь.

Как река во время разлива, поток людей пытался прорваться через ворота, ставшие слишком узкими. Какой-то человек стоял среди этого потока неколебимо, как скала. Он пытался двигаться в обратном направлении, повторяя: «Я должен вернуться домой. Я забыл запереть кладовую».

Перед воротами толпа сдавила нас с невероятной силой, потом вытолкнула наружу. Над моей головой просвистел меч, и Менелай заорал «Идиот!» на солдата, который стоял за воротами и встречал вырвавшихся людей ударами меча.

— Прости, царь! — извинился тот. — Я не разглядел.

— Идиот! — снова обозвал его Менелай.

— В темноте все на одно лицо! — оправдывался солдат. — Как отличишь троянца от грека?

— Своего командующего ты должен отличать с закрытыми глазами! Не теряй времени, работай!

Солдат вернулся к своей работе: он закалывал безоружных людей, едва они показывались в проеме ворот. С другой стороны второй солдат встречал тех, кто смог увернуться от первого. Груды тел лежали на земле, их оттаскивали в сторону, чтобы не преграждали путь новым жертвам. Чуть погодя их тоже свалят в кучу и оттащат в сторону.

— Нам туда! — Менелай указал тропу, отмеченную светом горящих факелов.

За спиной раздался рев. Я оглянулась: Троя превратилась в огненный столб, окруженный черным кольцом стен.

— Идем, идем! — торопил Менелай.

— Оглянись, — сказала я. — Посмотри на дело рук своих.

Передняя часть моего платья полностью промокла от крови и прилипла к телу. Дрожащими пальцами я отстегнула брошь и протянула Менелаю.

— Кровь все течет и течет. Я больше не могу.

— Отчего же? — Менелай взял брошь, словно не узнавая ее. — Ты причина этой крови.

Пока его внимание отвлекла брошь, я попыталась убежать, но он сжимал мою руку железной хваткой.

— Больше тебе не удастся сбежать от меня, моя госпожа, — произнес он и отбросил брошь в темноту. — Я хотел, чтобы ты поняла, какова цена твоей любви. Теперь ты поняла. Ты дорого обошлась троянцам — они заплатили жизнью. А теперь идем.

Путь к берегу, где стояли корабли, показался очень долгим. Позади корчился в агонии город, сполохи огня освещали равнину. Постепенно запах моря стал вытеснять запах горящего мяса, послышались голоса. Я увидела людей, которые ходили около темных громад кораблей.

Менелай подозвал кого-то и приказал:

— Свяжи ее и отведи к остальным. Да веревку возьми потолще, а узел сделай покрепче. — Он криво усмехнулся. — Как все змеи, она так и норовит ускользнуть.

Связав лодыжки и запястья, меня, как дикое животное, посадили на цепь. Когда чуть рассвело, я увидела на берегу других пленниц, привязанных, как и я. Некоторые, видимо наиболее послушные, находились за забором, без цепей. Ни одного мужчины не было среди них. Значит, все троянские мужчины приговорены к смерти: если они не погибнут в огне, то будут заколоты. В свете дня ужасная картина открылась в полном объеме. Равнина была сплошь покрыта грудами человеческих тел: даже не верилось, что в Трое жило столько народу. Насколько хватало взгляда — повсюду изуродованные, неподвижные тела. Все эти люди, еще вчера живые, остались бы жить, если бы деревянного коня не втащили в город. Ни одно поле не видало урожая столь богатого. Между телами людей виднелись трупы лошадей — тех самых, знаменитых троянских лошадей. Греки перебили их, понимая, что не смогут увезти с собой. Сады были вырублены, словно деревья тоже являлись заклятыми врагами. Ничего не осталось от богатств Трои.

На берег стали возвращаться из города греки, нагруженные трофеями. Они пели, весело смеялись. С песнями они складывали награбленное в кучу, которая росла на моих глазах. Мечи, копья, доспехи, ткани, лиры, инкрустированные столики, посуда, бальзамы и благовония — все, что осталось от Трои, лежало тут. Может, и моя тканая картина тут? Ее середина так и осталась незаконченной. Теперь я могла бы заткать ее красными и черными нитями.

Может, и доспехи Гектора здесь? Нет, столь ценный трофей, подобно золоту и драгоценным камням, должен достаться Агамемнону. А доспехи Париса, его шлем? Если они не расплавились в огне, наверное, лежат в этой куче.

Другая группа воинов собралась вокруг большого насыпного холма, они клали на него приношения. Наверное, это могила Ахилла, где он похоронен вместе с Патроклом. Его доблестные соотечественники рассказывают ему о победе над Троей и делятся добычей.

Под ярким солнцем воды Геллеспонта переливались, чистые и прозрачные, устремлялись в море.

Я мучилась, сидя на цепи. Я даже не могла прикрыть глаза рукой, а солнце било прямо в лицо. Вокруг меня стали собираться солдаты, они переговаривались, показывали пальцами.

Я узнала колени Менелая: он подошел и встал, широко расставив ноги, уперев руки в бедра. Мне не хотелось видеть его лицо, поэтому я упорно смотрела на его колени.

— Ну как, довольно с тебя? Теперь ты будешь вести себя смирно?

Даже вид его коленей стал мне невыносим. Я закрыла глаза.

— Отведите ее в шатер! — рявкнул он.

Я почувствовала, как меня освобождают от цепей. Я встала на ноги, голова кружилась. Меня развернули и повели к шатру.

Он был полон рыдающих женщин. Среди них не было ни одной старой — только молодые и здоровые, которые могут пригодиться новому хозяину в спальне или на кухне, а возможно, и там и там. Некоторые сидели и смотрели в пол, другие беспрерывно ходили. Вряд ли они видели что-либо перед собой застывшими, неподвижными глазами.

В углу, отдельно от остальных, расположились троянские царевны в соответствии со своим высоким положением. Я узнала Кассандру, Лаодику, Илону и Поликсену. Они прикрывали свою мать, которая, вытянувшись, лежала на полу. Я подошла, хотела потрогать ее лоб, но они оттолкнули меня.

— Я видела, что случилось во дворе, — прошептала я. — Пусть тени вашего отца и брата обретут покой.

— Их погребальным костром стала Троя, — ответила Лаодика. — Других похорон в Трое больше не будет.

Кассандра пристально смотрела вдаль, поверх голов. Я поняла, что она видит там, но промолчала.

— Креуса погибла, — сказала Илона. — Мы видели, как ее закололи. Энея не было рядом с ней. Он исчез, его никто не видел.

Поликсена рассказывала своим нежным голосом, и от этого ее рассказ был еще ужаснее. Она говорила, что маленькая Филомена погибла во дворце, Антимах тоже погиб, Эсак исчез, Панфой пытался пустить в ход устройство, которое должно давить греков у ворот, но оно раздавило его самого. Антенор остался жив. Жрица Феана тоже жива и находится здесь, в шатре.

— Деифоб мертв, — сказала я. — Менелай заколол его в постели.

— Гелен здесь, у греков, но они не позволяют ему говорить с нами.