Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, — буркнул Золто.
— …Оплатите его утром.
«Рок-Группа» зашагала в сторону лучшей в городе гостиницы.
Достабль услышал, как Утес спросил:
— А что такое моллюск?
— Это две пластины из карбоната кальция с соленым, скользким, по вкусу напоминающим рыбу комком между ними.
— Наверное, вкусно. Эту штуку, ну, ту, что между ними, — ее ведь есть не обязательно?
Когда группа ушла, Достабль внимательно осмотрел отобранный у Асфальта нож. Рукоятка была украшена блестками.
Да, будет лучше, если парни на несколько дней исчезнут из города.
Смерть Крыс, прятавшийся на выступе водосточной трубы, что-то пропищал себе под нос.
Чудакулли медленно вышел из «Каверны». Лишь кучи использованных билетов на ступеньках напоминали о двух часах очень громкой музыки.
Он чувствовал себя человеком, только что посмотревшим увлекательнейшую игру, в правилах которой он так и не разобрался. Например, этот паренек пел… как же называлась та песня? «Мы тебя отрокуем». Что бы это значило? Хотя декан именно так и выглядел, словно его кто-то как следует «отроковал». И все остальные зрители вели себя так, как будто точно знали, что это значит. А потом, насколько он помнил, последовала песня про то, что не стоит наступать на чужие башмаки. Достаточно разумный совет — кто захочет, чтобы у него на ногах топтались? Но почему, почему песня об этом произвела на публику такой эффект?
Что же касается той загадочной девушки…
Прижимая коробку к груди, рысцой подбежал Тупс.
— Мне удалось поймать почти все, аркканцлер! — радостно закричал он.
Но Чудакулли смотрел мимо него. На Достабля, появившегося с лотком нераспроданных футболок «Рок-Группы» в руках.
— Да, да, чудесно, господин Думминг… заткнисьзаткнисьзаткнись… — откликнулся он. — Просто превосходно, пошли домой.
— Добрый вечер, аркканцлер, — поздоровался Достабль.
— Ба, Себя-Режу, привет, не знал, что ты здесь.
— А что это у вас в коробке?
— Так, ничего, ерунда всякая…
— Напротив, это поразительно! — воскликнул Тупс, которого в данный переполнял щедрый энтузиазм истинного исследователя и идиота. — Мы можем ловить — ай-ай-ай!
— Ну и ну, какой же я неуклюжий, — сказал Чудакулли, когда молодой волшебник запрыгал на одной ноге. — Давай я заберу у тебя этот абсолютно ненужный прибор…
Но коробка выскользнула из рук Тупса и упала на землю прежде, чем Чудакулли удалось ее подхватить. Крышка отскочила…
…И в ночь полилась музыка.
— Как вам такое удалось? — изумился Достабль. — Это какое-нибудь волшебство?
— Музыка позволила себя поймать, чтобы мы могли слушать ее снова и снова, — отозвался Тупс. — По-моему, аркканцлер, ты специально наступил мне на ногу!
— Слушать снова и снова? — переспросил Достабль. — Просто открыв коробку?
— Да, — сказал Тупс.
— Нет, — сказал Чудакулли.
— Да, — стоял на своем Тупс. — Я же показывал, аркканцлер. Или ты не помнишь?
— Ничего не помню.
— А любая коробка подойдет? — спросил Достабль хриплым от предчувствия денег голосом.
— Да, нужно только натянуть внутри струну, чтобы музыке было где жить и — ой-ой-ой!
— У тебя какие-то очень опасные мышечные спазмы, — забеспокоился Чудакулли. — Пошли, господин Думминг, не будем отнимать драгоценное время у господина Достабля.
— А вы его и не отнимаете, — заверил Достабль. — Значит, говорите, коробки, полные музыки?
— Коробку мы забираем с собой! — рявкнул Чудакулли. — Это часть важного магического эксперимента!
Он подтолкнул Тупса, но, видимо, чересчур сильно, потому что молодой волшебник согнулся в три погибели.
— Куда ты так торопишься? — прохрипел он. — И чего ты меня все время бьешь?
— Господин Думминг, я знаю тебя как человека, пытающегося осмыслить вселенную. Но существует очень важное правило: никогда не давайте обезьяне ключи от банановой плантации. Иногда стоит задуматься о возможных неприятностях… О нет!
Он отпустил Тупса и небрежно махнул рукой:
— Ну, что ты на это скажешь, молодой человек? Какие-нибудь теории имеются?
Что-то золотисто-коричневое, очень неприятного вида, вытекало на улицу из открытой двери какой-то лавки. Прямо на глазах у волшебников со звоном разбилось стекло, и коричневая жижа потекла из второй двери.
Чудакулли решительно шагнул вперед, зачерпнул целую пригоршню непонятной субстанции и проворно отскочил, прежде чем жижа успела поглотить его башмаки. Он поднес руку к носу и принюхался.
— Что, смертельно опасные испражнения Подземельных Измерений? — спросил Тупс.
— Вряд ли, — ответил Чудакулли. — Судя по запаху, это кофе.
— Кофе?
— Или пена с запахом кофе. И почему-то меня преследуют смутные подозрения, что во всем этом замешаны волшебники.
Из жижи восстала покрытая коричневыми пузырями фигура.
— Стой, кто идет? — рявкнул Чудакулли.
— О да! Кто-нибудь запомнил номер той телеги? Еще один пончик, будьте любезны! — весело протараторила фигура и плюхнулась обратно в пену.
— Судя по голосу, это был казначей, — определил Чудакулли. — Пошли, парень. Это всего лишь пузыри.
Он смело вошел в пену.
После минутного замешательства Тупс понял, что на карту поставлена честь молодых волшебников, и последовал за аркканцлером.
И почти сразу наткнулся на кого-то в пузырчатом тумане.
— Э… привет?
— Кто это?
— Это я, Думминг. Я пришел вас спасти.
— Хорошо. И куда мне идти?
— Э…
Из глубины кофейного облака донеслись неясные взрывы и хлопки. Тупс заморгал. Уровень пены постепенно начал падать.
На поверхности, подобно бревнам в пересыхающем озере, показались остроконечные шляпы.
Рассыпая брызги кофе, подошел Чудакулли.
— Здесь имела место какая-то исключительная глупость, — сказал он, — и я подожду, пока декан сознается.
— Не понимаю, с чего ты взял, что виноват именно я, — пробормотал один из столбов кофейного цвета.
— А кто?
— Декан сказал, что кофе должен быть с пенкой, — сообщила куча пены, очертаниями напоминавшая главного философа. — Он произнес простое заклинание, тогда-то нас и накрыло.
— Значит, это все-таки был ты, декан.
— Да, не буду возражать, но на самом деле виновато странное стечение обстоятельств, — несколько раздраженно произнес декан.
— Убирайтесь отсюда, все! — приказал Чудакулли. — Сию минуту возвращайтесь в Университет.
— Почему ты вечно меня во всем винишь? Только потому, что иногда я действительно ви…
Пена еще немного осела, явив сначала шлем, а потом пару глаз.
— Прошу прощения, — раздался откуда-то из-под пузырей гневный голос. — Но кто будет расплачиваться? С вас четыре доллара, большое спасибо.
— Все деньги у казначея, — быстро произнес Чудакулли.
— Были, — возразил главный философ. — Но он купил семнадцать пончиков.
— С сахаром? — вскипел Чудакулли. — И вы разрешили ему есть сахар? Знаете же, что ему
