“Ты действительно хочешь это узнать?” — с презрительной улыбкой спросил его Юрген.

Взяв его из рук Йохана, он тут же положил половину его тела на стол лицом вниз, и достав диктофон, не без удовольствия включил одну аудиозапись:

“Ладно, ладно, я готов, готов сказать всё как есть. Только, отпустите их.

“Хорошо, мы их не тронем, только, скажи всё что знаешь”

“Хорошо, хорошо.

Стефан, Стефан прости меня. Я этого не хотел, но по другому я поступить уже никак не мог. Он…, притащил в город всю мою семью, и я…, он…, готов сейчас пойти на всё что угодно. А потому, прости меня, мне, действительно жаль. Но…, но нашим третьим соратником по ограблению, стал…, стал…, Стефан Майер. Это всё, что я знаю. ТЕПЕРЬ ВЫ ДОВОЛЬНЫ?”” — измученным болезненным голосом проговорил Клаус в записи на диктофоне.

“Думаю, чем не основание.” — ехидно и улыбчиво заявляет Юрген. “И раз уж твоя дочь так удачно оказалось прямо с нами, какие последние слова на воле ты бы хотел ей сказать”

С болью и закрытыми глазами собиравшись с мыслями, он всё думал и размышлял, “Какие же слова ей сказать на последок”, пока его дочь, со слезами на глазах, ждала столь тяжёлого ответа.

“Элайза, милая, ты, прости меня. Вгоняя в тебя в узкое горло своих правил, на самом деле я просто очень боялся, чтобы ты вдруг однажды не повторила мой путь.”

“Да, вот именно, расскажи ей об этом поподробней.”

“На самом деле, в детстве я был совсем не подарок. Да, может я и на самом деле закончил институт, но… довелось же мне повстречать в жизни одного ублюдка из числа моих сокурсников.

Стоя на том переулке дожидаясь пока он выйдет из магазина, я думал, он просто пошёл сходить за водой. Но через три минуты как он зашёл туда, он побежал ко мне прямо на встречу и быстро просил убегать прямо с ним. Когда мы оторвались, он взял меня в долю, дав мен каких-то стоя евро. И, так как у нас денег было не особо много, мы стали грабить самые разные заведения. Магазины, ломбарды, банкоматы, всё мы вместе грабили, и только жили радуясь новым доходам. Но однажды, наша система дала сбой, вместе с тем, меня и посадили на несколько лет в колонию общего режима.

После погашения срока, мне также назначили курс психотерапии, где я и встретил твою маму. Но, так как денег у меня особо не было, да и ты уже была на подходе, мы со старыми знакомыми из тюрьмы решили замахнуться, на самое амбициозное и грандиозное дело в нашей жизни. Мы, мы ограбили банк, и до этого момента, залегли на дно.”

“Да, именно до этого момента” — самодовольно сказал ему Юрген.

“И, когда ты родилась, в тот день, я дал себе обещание. Обещание, по которому ты никогда не повторишь мой путь, и не станешь таким же уродом как я. П…, прости меня пожалуйста”

“Я…, я тебя прощаю” — со слезами горечи и боли ответила ему Элайза.

“Ну всё, всё, ладно. Семейные тёрки закончились, пора бы уже в участок на оформление вести.

О да, теперь тебе светит очень, и очень не маленький срок. Так что советую насладиться последним мгновениями нахождения на воле” — сказал ему Юрген выводя его за дверь.

В тот момент, Элайза испытала самую страшную боль, которую ранее она никогда не испытывала в своей жизни. Схватившись за голову, видя как её отца выносят прямо за дверь, моментально в её голове проносятся тысячи мимолётных мыслей, пока из страха остановишь на самом болезненном выборе, она была готова пойти на что угодно, лиж бы попытаться спасти своего отца.

“СТОЙТЕ, Я ЗНАЮ КТО УБИЛ ГЭВИНА” — в страхе за отца быстро произнесла она.

“Что?”

“Что?!”

“Чего б?_: ь?”

“Что ещё раз?”

“Да, я знаю кто это сделал. Только, отпустите его, и я вам готова всё рассказать.” — со слезами страха и отчаяния сказала она.

Вглядываясь в её лицо, лицо, полное боли, страдания, горечи и ненависти, Юрген на пару секунд уходит в свой мысли с задумчивым на неё взглядом, и после говорит:

“Йохан, когда истекает срок исковой давности этого дела”

“Дайте проверю…, меньше чем через месяц”

Опять уйдя в свои мысли, Юрген вновь уверенно произносит:

“Ганс, подержи его” — и медленно стал подходить к Элайзе. “Хорошо, допустим, я готов закрыть глаза на оставшийся срок.”

“Чего?!” — возмущённо и с недоумением спросил его Ганс.

“Да, всё верно, не спорь.” “Мы скажем, что показания обвинителя были ложными, и при тщательном обыске и открытии архивов, мы ничего не нашли.

А что касается вас. Учтите, если вдруг ваши показания поведут нас по ложному следу, или как либо заведут в тупик, то отвечать по закону, будет не только ваш отец, но и вы сами. Готовы ли вы пойти на такой шаг?”

Бежав за Евгением вдоль оживлённы улиц, Юрген в след кричал ему активно: “СТОЯТЬ, А ТО СТРЕЛЯТЬ БУДУ” — и достав пистолет, сделал два предупредительных выстрела в небо. Но только Евгений это никак не остановило, и даже напротив. С лицом полным ужаса и тотального страха, он наоборот постарался как можно быстрее набрать скорости, убежать от своих преследователей как можно скорее.

“КУДА КУДА КУДА КУДА БЕЖАТЬ?” — судорожно спрашивал себя он. И не найдя чёткого места укрытия, решил бежать прямо между домами по тёмным переулкам.

Пробегая дороги прямо на оживлённой проезжей части, Евгения чуть самого не сбивает машина, но не смотря ни на что, он продолжал свой скоростной побег, пока его преследователь даже и не думали останавливаться.

Бежав на полной скорости в тёмное время суток, в его глазах стали появляться блики от встречных фонарей, но он всё равно во что бы то не стало даже и не думал останавливаться. Пробегая меж тёмных переулков, вся дворовая шпана при виде бегущих полицейских, моментально попряталась по своим норкам, освобождая дорогу для полноправного побега. Таким образом, в общем случае он оббежал три переулка, между грязных мусорных окоп, оживлённых вечерних дорог, а также мимо каждого ошеломлённого взгляда прохожего, на что Евгений, даже и не пытался обращать внимания.

Пробежав так третий переулок, он стал сам для себя замечать, что его выносливые силы уже начинают подходить к концу, а у его преследователей, хоть аналогично и заканчивались силы, но также как и сам Женя, останавливаться