противник превратил поселок в сильный укрепленный пункт… Дом за домом, строение за строением отвоевывали наши войска у врага»[701]. И только 8 декабря Красная Поляна была освобождена.

Бывший начальник отдела печати германского министерства иностранных дел Пауль Шмидт, располагавший, понятно, солидной информацией, после войны стал публиковать сочинения об ее истории под псевдонимом Пауль Карелл. В изданной в 1963 году книге «Предприятие Барбаросса» он писал: «В Горках, Катюшках и Красной Поляне… почти в 16 км от Москвы (то есть от ее тогдашней границы. – В. К.) вели ожесточенное сражение солдаты 2-й венской танковой дивизии… Катюшки находятся от Москвы так же близко, как Ораниенбург от Берлина (30 км к северо-западу от Рейхстага. – В. К.). Через стереотрубу с крыши крестьянского дома на кладбище майор Бук мог наблюдать жизнь на улицах Москвы. В непосредственной близости лежало все. Но захватить его было невозможно…»[702].

* * *

Невозможно – вопреки всему предшествующему ходу войны! Ведь до захвата Красной Поляны, расположенной в 16 км от Москвы, германские войска двигались от Бреста со скоростью в среднем 16–17 км за день… Это вроде бы противоречит общему подсчету пройденных километров и дней войны: 1100 км за 155 дней (от 22 июня до 24 ноября) – получается в среднем 7 км за день. Однако, достигнув к концу июля – началу августа, то есть за 40 дней, 700-километрового (от границы СССР) рубежа западнее Смоленска, войска, двигавшиеся в направлении Москвы (до нее оставалось 400 км), сделали остановку – прежде всего ради наступления в южной части фронта, которое преследовало (и осуществило) цель захвата Украины:

20 сентября был взят Киев. Для этого, в частности, отправилась на Украину мощная танковая армия Гудериана, возвратившаяся затем на московское направление.

Наступление на Москву возобновилось в конце сентября – начале октября. 7 октября была захвачена Вязьма (240 км от Москвы), 14 октября – Тверь (Калинин, 170 км от Москвы), 19 октября Можайск (110 км от Москвы). Но в это время начались затяжные дожди, и из-за возникшего бездорожья врагу пришлось замедлить наступление и дождаться заморозков, укрепивших грунт. Только 15 ноября германские войска вновь мощно устремились к Москве и 24-го (или 26-го) были уже в Красной Поляне; таким образом, если исключить перерыв в наступлении, германские войска в два приема (первая половина октября и время с 15 по 24 ноября) прошли 400 км – то есть скорость их продвижения была примерно та же, что и в начале войны. Тем не менее они не только не смогли пройти последние 16 км до Москвы (от Красной Поляны), но и покатились назад с той же скоростью, как и наступали: так, Тверь (170 км от Москвы) была освобождена через 10 дней после начала контрнаступления – 16 декабря.

Во множестве зарубежных сочинений утверждается, что германские войска и остановил, и погнал назад «генерал Зима». Разумеется, нельзя отрицать, что подмосковные морозы наносили немалый ущерб врагу, рассчитывавшему на быструю – до наступления сильных морозов – победу. Однако столь же ясно, что «генерал Зима» в то же время подгонял наступавшую германскую армию. Командовавший походом на Москву генерал-фельдмаршал фон Бок 12 ноября совершенно верно сформулировал проблему: «…в военном и психологическом отношениях необходимо взять Москву… хуже, если мы останемся лежать в снегу на открытой местности в 50 км от манящей цели»[703].

И 15 ноября фон Бок объявил в приказе о заключительном наступлении на Москву: «Солдаты! Перед вами Москва! За два года все столицы континента склонились перед вами… Осталась Москва. Заставьте ее склониться… Москва – это отдых. Вперед!»[704].

Поэтому версия, согласно которой именно «русские морозы» сломили волю германских войск, остановили их у самых ворот Москвы, а затем погнали на Запад, – заведомо тенденциозная версия. Она, в частности, опровергается дальнейшим ходом событий. Ведь враг, отступивший в декабре 1941-го – начале января 1942-го от Москвы до линии, проходившей восточное городов Ржев – Гжатск (ныне Гагарин) – Вязьма, самым прочным образом закрепился на этой линии (на отдельных участках – всего в 130 км от Москвы!), пережил там – несмотря на многократные мощные атаки наших войск – остаток зимы, а потом и следующую зиму, и лишь в марте 1943 года, то есть уже после Сталинградской победы, отступил на Запад. Столь долгое (14 месяцев) стойкое сопротивление врага в округе Ржева – очень существенная глава истории войны, и мы к ней еще вернемся. Сначала завершим тему «русских морозов», излюбленную немецкими и англоязычными историками.

Приписывая поражение врага этим морозам, современные авторы, в сущности, попросту повторяют то, что утверждалось зарубежными, а с их голоса и – как ни прискорбно – многими «туземными» историками о поражении Наполеона. Нет сомнения, что во второй половине ноября и в декабре 1812 года наполеоновская армия потерпела тяжелейший урон от сильных морозов. Однако те, кто объясняют поражение завоевателя этими морозами, ухитряются начисто «забыть» о неоспоримом факте: армия Наполеона была полностью разгромлена еще до начала зимы – в битве при Малоярославце, свершившейся 24–26 (по старому стилю – 14–16-го) октября.

Ближайший сподвижник Наполеона, генерал и военный теоретик Филипп Сегюр писал в 1824 году о поле Малоярославецкого сражения: «…это злосчастное поле битвы, на котором остановилось завоевание мира, где 20 лет непрерывных побед рассыпались в прах… Это было 26 октября, когда началось роковое отступательное движение наших войск»[705], – говоря точно, беспорядочное бегство этих войск на запад.

Так, всего лишь за четыре дня, с 26 по 30 октября, Наполеон удалился от Малоярославца к западу на 150 км, до Вязьмы, где 1 ноября (то есть через шесть дней после битвы при Малоярославце) другой из его ближайших сподвижников, генерал Арман де Коленкур, зафиксировал следующее:

«Погода была хорошая. Император опять несколько раз говорил, что “осень в России такая же, как в Фонтенбло”[706]; по сегодняшней погоде он судил о том, какою она будет через 10–15 дней, и говорил князю Невшательскому (маршалу Бертье. – В. К.), что “это такая погода, какая бывает в Фонтенбло в день св. Губерта (3 ноября), и сказками о русской зиме можно запугать только детей”…»[707].

Наполеон действительно глубоко заблуждался: дней через десять, 9–10 ноября, когда он, отступив к западу еще на 175 км, находился в Смоленске, ударили сильные морозы, губившие солдат-южан… Но дело-то ведь шло об уже потерпевшей полное военное поражение в битве 24–26 октября армии! И версия, согласно которой Наполеона победили и заставили бежать из России морозы, – это сугубо тенденциозный миф (см. об этом подробнее в моей изданной в 1997 году книге «Судьба России: вчера, сегодня, завтра», с.